За первым грифом тотчас же следуют и остальные его собратья, находившиеся поблизости. В течение нескольких минут видны падающие тела, тогда как еще недавно птицы, размах крыльев которых превышает два метра, казались не больше точек на горизонте. Полураспустив и влача по земле крылья, спешат они к падали. Нет более жадных птиц, нежели они. Трудно описать возникающую здесь толкотню, ссоры и драки. Два-три удара клювов более сильных грифов разрывают кожу и мышцы падали в то время, как более слабые птицы запускают свои длинные шеи в брюшную полость, чтобы добраться до внутренностей. Печень и легкие уничтожаются внутри животного; кишки же вытаскиваются наружу и проглатываются по частям, после ожесточенного боя с другими хищниками. Более слабые птицы усаживаются в стороне, пока сильнейшие не насытятся; внимательно следят они за ходом пиршества, хорошо зная, что и до них долетит иногда какой-нибудь кусочек, отброшенный в пылу жаркого боя. Орел и коршун, парившие в высоте над пирующим обществом, внезапно бросаются в его середину, хватают только что оторванный грифами кусочек мяса и уносят, прежде чем те успеют опомниться.

Вдруг все птицы, как по команде, подняли головы и посмотрели вверх, затем также дружно стали подниматься в воздух, стремительно набирая высоту. Сильный посторонний звук заставил огромных и жадных птиц бросить свою добычу. Впрочем, пир птиц продолжался уже несколько часов, так что от туши верблюда мало что осталось. Пара металлических «стрекоз» быстро увеличивалась в размере. Одна из машин зависла на высоте, а вторая резко пошла на снижение.

Подняв тучи желтой пыли, вертолет опустился на ровную площадку. Дверь винтокрылой машины отворилась, на землю выпрыгнул старший лейтенант в полевой форме, куртка его заправлена в брюки под офицерский ремень (что считалось особым шиком). На офицере был надет бронежилет, а на поясе висел подсумок с четырьмя снаряженными магазинами. В одной руке он держал автомат Калашникова с укороченным стволом (АКСУ), а в другой – тяжелую медицинскую сумку (десантный вариант), набитую «под завязку». Панаму с головы тут же сдуло вихрем от вращающихся лопастей, она заскользила по земле. Впрочем, далеко ей не удалось «убежать» – ее ловко подхватил совершенно седой, невысокий крепыш с голым торсом, загоревшим до негритянской черноты.

Вертолет встречали несколько таких же полуголых, загоревших парней, но помоложе седого. Подавая панаму хозяину, крепыш улыбнулся и назвал себя:

– Старшина восьмой роты, прапорщик Койдан Валерий. А вы, товарищ старший лейтенант, наверное, наш новый доктор?

– Да, направлен в ваш батальон вместо Порохневича Анатолия. Александр Невский. Куда мне идти? Мне нужно комбату представиться.

– Здесь не заблудитесь, – Валерий рассмеялся, пожимая руку офицеру. Потом он повел руками вокруг, словно приглашая пройти на экскурсию. – Палаточный городок здесь весь наш, а капитальное здание одно – там и обитает комбат, там же и место врача. Правда, Толька Порохневич строил это как медпункт, но «Батя» наш решил иначе, мол, больно «жирно» будет доктору в такой «крепости». Теперь там и «командный пункт», и «штаб», и медицинский пункт. Под маскировочной сетью это находится. Туда и идите. А мы здесь с хлопцами будем вертолет разгружать.

Прапорщик кивнул на прощание и заторопился к своим солдатам, вытаскивающим из вертолета ящики.

Невский поправил на плече автомат и заспешил в указанном направлении. Еще вчера днем он спокойно занимался своими больными и ранеными солдатами, находящимися на излечении в стационаре Кандагарской Отдельной медицинской роты. А вечером…

Вечером начальник медицинской службы 70-й отдельной мотострелковой бригады капитан Рудов собрал совещание офицеров. Кроме офицеров-медиков медроты были и все врачи батальонов. Решали текущие проблемы, которых накопилось немало. В заключение Василий Васильевич объявил, что требуется выручить врача третьего батальона старшего лейтенанта Порохневича. Предоставил ему слово.

Анатолий поднялся. Поминутно извиняясь, он сообщил о немедленном отъезде в отпуск на родину – его мама сильно болеет, вырастила его одна, а теперь боится, что больше не увидит сына. В отпуске он не был ни разу, полтора года уже в Афгане. Комбриг подписал его рапорт на отпуск, и Порохневич сможет уже завтра обнять маму. Но надо найти ему замену в батальон примерно на два месяца, такое условие выдвинул командир батальона.

– Выручите, мужики, – закончил офицер.

Все знали, что этот батальон еще с конца января был размещен прямо в пустыне на запад от Кандагара. Кроме тяжелых бытовых условий (пыль, жара, дефицит воды и т. д., и т. п.) подразделения батальона «не вылезали с боевых». Кроме охраны регулярно проходящих колонн, приходилось заниматься проверкой разведданных, прочесывать кишлаки, выставлять блокпосты, наконец, принимать участие во всех рейдах, проводимых бригадой. Одним словом, батальон жил в удалении, автономно. А раненые оттуда поступали очень часто.

– Желающие есть? Или мне самому назначить? – продолжил уже капитан Рудов.

Врачи медроты задумались, воцарилось молчание. Каждый прикидывал свои возможности: справлюсь ли? Не хотелось подводить опытного боевого доктора Порохневича. За ним давно закрепилась слава «самого отчаянного и бесстрашного врача батальона».

Поднялась одна рука, другая, третья. Кажется, Анатолий даже вздохнул с облегчением – его отпуск состоится!

– Хорошо, – опять заговорил Рудов. – Пусть едет Невский, он первый поднял руку. Опыт по оказанию помощи в боевых условиях имеет. Думаю, справится. Кстати, а почему ты вызвался?

– Ну, во-первых, я хорошо знаю Толю, знакомы уже почти год; хочется ему помочь. А во-вторых, хочу поближе познакомиться с пустыней. Кажется, сбывается предсказание одного полковника-медика. Я сдавал выпускной экзамен, примерно пять лет назад, это был предмет «Организация и тактика медицинской службы», один из вопросов мне попался – медицинское обеспечение в пустыне. В целом по билету я ответил хорошо, а на этом вопросе споткнулся, нес полную «ахинею». Председатель экзаменационной комиссии тогда прервал меня вопросом: был ли я когда-нибудь в пустыне? А, узнав, что не был, он сказал: «Воинская служба тем и интересна, что заранее не знаешь, куда забросит судьба. Так что попадете в пустыню – там на практике разберетесь с медицинским обеспечением. А пока я авансом зачту этот ответ». Он улыбнулся и отпустил меня с миром. Позже были объявлены результаты ответов ребят всего нашего взвода. Я получил четверку. Теперь хочу аванс отработать.

– Исчерпывающий ответ, – капитан Рудов засмеялся, его поддержали остальные. – В таком случае, тебе и «карты в руки». На практике разберешься с пустыней. Ладно, Саша, завтра, 13 мая, вылетишь на вертолете после пятнадцати часов. Я узнавал – «вертушка» будет. А пока Толя тебя проинструктирует на прощание. Все свободны.

До поздней ночи Невский записывал всевозможные советы и пояснения, которые старательно диктовал ему Порохневич.

2

Прошагав около двухсот метров, Невский подошел к гигантскому шатру – маскировочная сеть, составленная из коричнево-бурых пятен, надежно скрывала всю конструкцию под собой. Под сетью оказался невысокий забор с единственным входом. Двери не было, но по краям росли два невысоких деревца с зеленой листвой. Внутри ограды стоял деревянный стол, вкопанный в землю, вокруг него на деревянных лавках сидели четверо голых по пояс мужчин, азартно игравших в домино. Это сильно напоминало деревенские посиделки. БÓльшую часть территории под сетью занимал одноэтажный каменный дом почти квадратной формы с плоской крышей. Он и, правда, напоминал крепость. Стены были выложены из крупных бетонных блоков, массивная толстая дверь была открыта настежь, внутри просматривались две комнаты. На стенах имелась пара окон, больше похожих на бойницы. Домик был довольно вместительный – не менее 40 квадратных метров.