С помощью илдиранского историка Антон надел на вид тонкий, но прочный костюм из серебристой пленки. Из-за темных линз мало что можно было разглядеть. Встав у люка, ведущего наружу, – в «очень солнечные ванны», как называли это на Маратхе, – Антон сосредоточенно дышал через мембраны.

Дверь открылась, поток света и тепла ударил в него золотой волной. До того момента линзы казались непрозрачными; теперь же он щурился, глядя на яркость застывшего пейзажа, нагромождения черных и малиновых камней, желто-коричневую пустыню и котловины высохших озер.

Вдали блистали бесчисленные купола, как бриллианты, оправленные в золотые сферы, солнечный свет плясал на их гранях и прыгал обратно в небо. На платформах и балконах илдиране в серебристых костюмах играли в игру, перебрасываясь мягкими рыжими мячами.

– Я чувствую себя, как муравей под лупой, – сказал Антон. Он не мог поверить, что илдиране пришли сюда отдыхать. – Как вы можете находиться на таком солнце?

– Правда чудесно? – спросил Вао’ш. Они шли через мерцающий пейзаж к глубокой, исходящей паром трещине в коре Маратхи. – Я никогда не смогу понять, от чего вы получаете удовольствие, но думаю, вам будет любопытно посмотреть на каньоны. Там всегда тень, даже в самый разгар дня.

К этому времени два историка провели много времени вместе и подружиться. Их различия были постоянным источником удивления и когда радовали, когда вызывали испуг. Однако сходство – особенно на биологическом уровне – было поразительное.

После первых контактов со старыми кораблями поколений некоторые илдиране гадали, не является ли человеческая раса потерянной нитью их народа. Но, даже ознакомившись с историей Земли, илдиранские Хранители памяти по-прежнему недоумевали. Человеческие устремления казались им бессвязными и разбросанными. Существование отдельных наций и народов было разрозненным, оно не вписывалось в илдиранское понимание непрерывности исторического процесса. Земная история пестрела рассказами о банальных приключениях, занесенных в летопись возвышения и падения – по большому счету, микроимперий. Илдиране остро чувствовали, что люди потеряли ощущение единства собственной истории – людской Саги.

Крутая лестница вела от края каньона вниз, в тенистую расселину. Из глубины поднимались облачка пара, подхваченные восходящими потоками воздуха.

Антон пыхтел от напряжения, пока они карабкались вниз по склону. Температура воздуха оставалась угнетающе высокой, а влажность, такое впечатление, уже проникала в дыхательные фильтры.

Укрытые в расселине от палящего солнца, здесь росли очаровательные растения, как моллюски высовывающиеся из толстых раковин. Прилепившиеся к стене гроздья моллюсков выпускали соцветия, похожие на морские анемоны, но будто выделанные из жесткого кварца. Иногда лепестки щелкали и распускались веером. В дымке парили мелкие, словно мошки, летающие создания, готовые стать добычей ненасытных растений.

Вао’ш попытался сорвать один из странных цветов, но тот мгновенно захлопнулся и скрылся в раздвижном стебле, ретировавшись в убежище жемчужной раковины.

– Мы называем их ч’канх – живые крепости, – пояснил Вао’ш. – Когда опускается ночь, цветы закрывают свои чувствительные лепестки и спят весь период холода и темноты.

Уже спустившись на самое дно расселины, Антон поразился, какими мощными вырастают этакие бронированные анемоны. Жестколистные цветы иногда доходили ему до плеча, колыхаясь в жуткой тишине.

– Что только не придумают живые существа, чтобы выжить! – улыбнулся Антон.

– Отчаяние приводит иногда к прекрасной новизне, – подхватил Вао’ш.

Когда они, наконец, вернулись в Приму через комнаты, где хранилось снаряжение, то столкнулись с пятью кликисскими роботами, также появившимися из внешней рабочей зоны. Роботы двигались размеренно, в едином ритме; геометрические головы поворачивались из стороны в сторону, красные оптические сенсоры вспыхивали.

Антон бесцеремонно уставился на роботов.

– Они только что вернулись с работ на ночной стороне Маратха-Секонды, – сказал Вао’ш. – Там, во мраке, работает много кликисских роботов.

Антон снял светофильтры и вытер потное лицо.

– Как скоро они закончат? – осведомился он.

– Команды илдиранских инспекторов способны что-либо разглядеть лишь при дневном свете, – ответил Вао’ш. – Если верить роботам, главный купол ограждения должен быть закончен к концу следующего дневного сезона.

Черные роботы проследовали в технические помещения. Две из насекомоподобных машин исчезли в люках, ведущих вниз, в шахты силовых генераторов. Вероятно, они имели доступ в любую область по собственному усмотрению.

– Вы хотите сказать, они строят город для вас самостоятельно, без управления со стороны илдиран? – изумился Антон.

– Ни один мой соотечественник никогда не войдет в темноту, а роботы могут работать по ночам, – Вао’ш улыбнулся, пытаясь вселить уверенность в собеседника. – Роботы усердно работают больше десяти лет, и они точно следуют нашим указаниям.

У Антона внезапно появилась идея.

– Скажите, можем ли мы нанести визит в Секонду? Только мы вдвоем, ну и, положим, несколько любопытствующих, провели бы инспекцию…

Вао’ш выглядел озабоченным.

– Тысячи илдиран приезжают каждый год, чтобы насладиться постоянным светом дня, а вы хотите побывать в пустом городе ночью?

– Да! Разве это не забавно? – хлопнул Хранителя памяти по плечу Антон.

Мучимый сомнениями, Джора’х внимательно вчитывался в засекреченную историю. Несколько лет назад он посетил высоченный, зловещий лес на Тероке, где ощутил пульсацию объединенного разума деревьев, когда они обдумывали все, что узнали. Неужели этот необъятный лес воевал когда-то с гидрогами?

Первый Наследник вновь вспомнил о милой Нире, пленившей его сердце. Как зеленая жрица, она всегда несла в себе часть лесного разума. Нира могла открыть ему больше о древней войне, если бы… осталась жива. Как Джора’х тосковал по долгим разговорам с ней, ощущению ее кожи, взгляду ярких глаз. О, если бы только она выжила в той трагедии, в том чудовищном пожаре, пока он был на Тероке!

В последнее время Джора’ху везло на открытия и неясности, и среди них затесалась нежданная догадка – какой удобный момент выдался тогда для несчастного случая наподобие внезапного пожара.

Сколько еще открытий поджидало его в закоулках дворца? Мудрец-Император скрыл правду, желая уберечь своего сына… или получить возможность лучше управлять им?

Листы алмазной пленки выпали из рук Джора’ха и, льдисто сверкая, разлетелись по полу. Он устал от запутанных вопросов, тайн и вранья.

Первый Наследник собрал древние документы и решительно покинул покои. Он был непреклонен и ни минуты не колебался. Наследник хотел встретиться с отцом и потребовать от него всей правды.