– Это твой постановщик, – прошептал он.

В другой раз Лайла бы улыбнулась, но теперь она лишь шикнула на Робби:

– О Боже! Только не это! Неужели ты не мог ответить, что меня нет?

– Но ведь это Марти Ди Геннаро, величайший постановщик в Голливуде и твой босс. Ради всего святого, сделай усилие над собой!

Она злобно выхватила у него трубку. Интересно, какой предлог он нашел теперь? Отдельная съемка? Срочная доработка? С тех пор, как начались съемки, Лайла почувствовала, что Марти становится все настойчивее и настойчивее в своем желании видеть ее за пределами съемочной площадки. Но она хотела убедиться, что он хочет только ее. Ее, а не просто кого-нибудь из них троих.

– Что случилось? – спросила она в телефонную трубку.

– Что с тобой, Лайла? У тебя больной голос.

– Голова разламывается.

– Извини, я не стал бы тебя беспокоить, если б знал.

– Ничего страшного. Что-нибудь случилось? – повторила она вопрос, чувствуя, как ей становится лучше.

– Я просто хотел узнать, не хочешь ли ты поужинать со мной. Но если ты себя плохо чувствуешь…

– Пригласи Джан или эту тупицу. Не все ли равно, с кем есть!

– Ну, перестань. Тебе что, действительно так плохо? Может, я приеду и привезу тебе чего-нибудь? Хочешь суп из цыпленка?

– Нет, Марти, спасибо. Не надо. Увидимся завтра.

– О'кей. Но, может быть, тебе все же сделается получше?

– Сомневаюсь.

Но едва она повесила трубку и Робби вышел из комнаты, Лайла обнаружила, что головная боль полностью исчезла.

Злые языки в Голливуде с удовольствием называли Майкла Маклейна старым бабником, но если и делали это, то с большой осторожность. Он был слишком могуществен и обладал слишком широкими связями, чтобы его можно было оскорблять в лицо (стареющее, но все еще по-юношески смазливое). Если вам интересно знать мнение Лауры Ричи, – а вам это должно быть интересно, – то я, пожалуй, соглашусь с этим определением. Да, он старый сводник, но при этом имеет успех по крайней мере на двух направлениях. Что ему присуще? Так же как и Сай Ортис, Маклейн решил попробовать держать у себя винный погребок. Как и молодой актер, он оказался способным предвидеть, что карьера кинозвезды – это такая вещь, которая в любой момент может обернуться к тебе самой неожиданной стороной. Он знал, что, если бы ему удалось занять такую позицию, при которой его имя оставалось бы популярным даже в те времена, когда теряли популярность его фильмы, ему гораздо легче было бы противостоять житейским бурям и штормам.

А разве какая-нибудь позиция может быть лучше «лежачей»? Политика Майкла была гениально проста – укладывать в постель одну за другой всех новеньких звезд, восходивших на голливудском небосклоне. Если он добился огромного успеха в качестве кинозвезды, то не меньший успех сопутствовал ему в жарких делах любовных: он ухитрялся спать и попадать в газетные заголовки с самыми ослепительными и желанными женщинами на планете. Неплохая работенка, если вам повезло получить ее, согласитесь… Но зато и нелегкая!.. Майкл развил в себе не только голую технику секса – это было не трудно, – но и целый набор всевозможных приемов ухаживания, обольщения и соблазнения, благодаря которым он считался самым неотразимым и незаменимым мужчиной в среде девчонок, которые по очереди становились «лучшими звездами месяца» в Голливуде.

А когда лучшая звезда месяца уступала свое почетное место и титул другой… Майкл делал ей ручкой. Но разве повернется у кого-нибудь язык упрекать его? Всякий другой поступал точно так же. Это была оборотная сторона той золотой медали, которая называлась «лучшей звездой месяца». В самом деле, кому охота всю жизнь просидеть на диете из пекановой ореховой помадки?! Во всяком случае, для американцев это не подходит. Им подавай вишни «Гарсия», за ними орешки-кешью «Рокки Роуд», вдобавок еще хрустящие «Рэйн Форест» и наконец пралине из французских кофе и мокко. И для них это не просто приятно, но жизненно необходимо! В конце концов Майкл никогда и ничего им не обещал. Нет, правда: Майкл Маклейн был чрезвычайно осторожен – он никогда и ничего им не обещал.

Майкл лежал на раздвижном массажном столе, а рядом суетилась врачиха. Майкл лежал на этом столе еженедельно. Около него поблескивали на солнце прозрачные пластиковые трубки.

– Повернитесь, – сказала ему Марсия.

Каждую неделю она исправно промывала кишечник Майклу, равно как и еще двум десяткам кинозвезд вместе с их супругами. Майкл всегда настаивал на том, чтобы во время сеанса с ним использовались только прозрачные трубки – чтобы быть уверенным в том, что высосано достаточно дерьма из его внутренностей.

– Использование прозрачных трубок полезно для здоровья, – говаривал он.

К Марсии ему посоветовала обратиться его сумасбродная сестра, но, как оказалось, в этих сеансах все-таки имелся определенный смысл. Время, которое он вынужден был проводить, распластавшись на столе, он выгодно употреблял на размышления. Кроме того, несмотря на неприятные ощущения того, как шланг, направляемый Марсией, все глубже лезет в его задницу, он сознавал полезность этих процедур. А глядя на токсины, заполняющие прозрачные трубки, он испытывал большое удовлетворение и успокаивался.

Итак, он размышлял на массажном столе, лежа кверху задницей… В ту конкретную минуту он думал о том, как действовать. С одной стороны, в его голове не было и тени сомнения в том, что он выиграет пари у Сая и захомутает всех трех девах из нового шоу. С другой стороны, он понимал, что добиться этой цели будет трудновато. Все же Майкл был настоящим ветераном побед в разных непростых предприятиях, и для него не существовало слово «невозможно». Наконец, приз был так заманчив!.. Нет, речь не шла о девочках. Уже давно он перестал рассматривать секс, как удовольствие. Для него это было работой. Он имел в виду сделку относительно этого смазливого проказника Рикки Данна. Парнишка был так же горяч, как и сам Майкл двадцатью годами раньше. Все, до чего ни дотрагивался Рикки, превращалось в дикие деньги. Если Майклу удалось бы провернуть дельце с Рикки и также по возможности свежо показаться этой ораве от шестнадцати до двадцати одного года, в этом случае он выиграл бы.

Но для начала ему надо было решить, каким образом завлечь этих трех телекошечек?..

Вдруг Марсия запустила воду, он почувствовал легкий спазм в своих внутренностях.

– Эй, поосторожнее! – крикнул он раздраженно.

– Прошу прощения, Майкл.

Он подогнул под себя колени, но так, чтобы задница по-прежнему продолжала считать в небе звезды. Вода хлынула ему в кишечник, и стало как-то не по себе.

– Ох! – вскрикнул он непроизвольно и покосился на прозрачный пластик: неужели на этот раз из него выкачали больше экскрементов, чем обычно?

– Простите, Майкл. Вы ели кровавый бифштекс?