— Рок Сандеррин? — уточнил он зачем-то, хотя бумаги лежали перед ним, и вдруг добавил, понизив голос: — Неужели… тот самый?

— Не понимаю вас, господин Веговер. — Я с улыбкой покачал головой.

— Я много слышал от дедушки, — он благоговейно поднял глаза на портрет, — о человеке с таким именем. Провожатом. Он еще… хм-хм… носил красные перчатки.

Перчатки на мне были светлые, по погоде, и я даже снял их, когда вынимал документы.

— У нас в роду это имя часто встречается, — сказал я. — Так же, как в вашем — Доззи. О, прошу прощения, Дорзер. Как у вас.

— Да, но… то детское имя… Только дедушка меня так и называл, — задумчиво проговорил он, разглядывая меня. Удивительно, но Кьярра его не интересовала. Наверно, счастливо женат. — Гхм… Вернемся к бумагам. Да, я вижу подпись дедушки… Позвольте, я приглашу эксперта — для проформы…

Я согласился. Закорючку Веговера мне приходилось подделывать столько раз (равно как и ему — мою), что я мог бы сделать это левой ногой. Хорошо, тогда додумался подготовить расписки заранее — старить чернила и бумагу так, чтобы это выглядело достоверно, я не умею, а искать специалистов и доверять кому-то подобные сведения не хотелось.

Наконец Веговер-младший с экспертом и еще несколькими подчиненными сочли, что бумаги подлинные, еще раз проверили мои документы, а потом озвучили, сколько там накапало с моих вложений.

Мы с Кьяррой переглянулись.

— Кажется, — со смешком сказала она, — в этом городе для нас открыты все пути!

— Бери выше — в столице, — поправил я, возвращаясь к делам насущным. — Дел у нас там много… Интересно, сильно ли она изменилась? Сто лет там не бывал!

«Пятьдесят», — мысленно поправила Кьярра, а я ответил: «Это фигура речи!» Глупо, но это до сих пор нас смешило…

Уже потом, когда мы прощались (я не собирался закрывать вклад, мне вполне хватило скромной толики процентов, и это банкиров радовало), Веговер-младший вдруг спросил, смущенно сопя:

— Прошу извинить за навязчивость, господин Сандеррин… Но, быть может, вы все-таки… тот самый? Дедушка говорил, вы непременно придете, потому что обещали, а Санди крепко держит слово… Он очень ждал.

— В самом деле? Ну… если вам от этого легче, можете считать, что я — тот самый. Раньше прийти никак не мог, — вздохнул я.

В самом деле ведь не мог. И с Веговером попрощался, так что…

— А юная госпожа, простите?..

— Это мой дракон, — ответил я.

— Не твой, — фыркнула она.

— Точно. Дикий. Совершенно дикий, неужели по ней не видно?

— Рок!..

— Прошу прощения, — извинился я. — Глупая семейная шутка. Всего доброго, господин Веговер. Надеюсь, мы еще увидимся.

— Лишь бы не через полвека… — пробормотал он мне вслед, но я услышал.

Все-таки старина Чесс Веговер, его дед, был упрямым старым ослом. И внуков вырастил такими же…

Кьярра вдруг остановилась и, запрокинув голову, уставилась в небо. Я тоже посмотрел вверх — там мчался, разрезая облака (казалось, будто они закручиваются позади бурунами), серебристо-голубой транспортник.

— Все-таки они стали намного меньше, — сказала Кьярра. — И быстрее.

— Нужно же оставаться впереди вот этих, — я указал в другую сторону, где трепыхался, пытаясь справиться с игривым ветерком, яркий фанерный планер с моторчиком. Кажется, в парке демонстрировали достижения техники. — Интересно, до чего они дойдут?

— Доживем — увидим, — пожала она плечами, и я согласился.

В самом деле, почему бы и нет?