— Да вот… не учли, насколько быстро вы живете, — ответил Ванеррейн. — Одно человеческое поколение для нас — как для вас, Рок, неделя, а то и меньше. Люди, однако, ухитряются за жалкие полвека-век изобрести множество невообразимых вещей, похоронить большую часть этих изобретений в ходе бесконечных войн — и так по кругу. Что до чародеев… мы сами виноваты.

— Хотите сказать, это те, в ком есть ваша кровь? — уточнил я.

— Нет, в них ее как раз нет. Я имею в виду: это мы в незапамятные времена выручили довольно большое племя… не из этого пространства. У них случилась природная катастрофа, людям грозило полное вымирание, вот мы и сыграли в добрых божеств. Нам ведь долго поклонялись, вы в курсе?

— Конечно.

— Ну вот, это их наследие. Забавные у них были ритуалы, с кровавыми жертвоприношениями и еще кое-чем… Через годы и годы это кое-что стало называться колдовством, ритуалы забылись, а остатки того племени смешались с местными жителями. Чародеи — их потомки.

— Надо же, какие превратности судьбы, — пробормотал я. — Сперва вы их спасаете, потом они ставят на вас колдовские печати, чтобы не взбрыкнули…

— Сосуществование — вещь не всегда приятная, — резко ответил он. — И вы догадались о том, что нынешние драконы отнюдь не безмозглые исполнители человеческой воли, а печати служат не столько для подчинения, сколько для защиты от чужого влияния. Колдовству мы, к сожалению, подвержены, как и люди, пусть и в меньшей степени, так что приходится принимать меры.

— Вот я и задумался, кто кем управляет на самом деле.

— Не переживайте так. Людьми управляет их король…

— В котором тоже течет ваша кровь? — перебил я.

— Да, небольшая толика, — согласился Ванеррейн. — Мы с ним даже родня то ли в двадцатом, то ли в двадцать первом поколении. Человеческом, разумеется. Но как вам родство с нами не мешает упорно считать себя человеком, так и его величество не мечтает дышать огнем и покорять пространства. Впрочем, о последнем мечтают многие люди и без знания о наших способностях, а иначе почему, вы думаете, прогресс движется с такой скоростью?

— Это вы о летательных машинах? — уточнил я. — И что вы станете делать, когда их доведут до совершенства, а вас отправят на свалку истории? Или просто не позволите этому свершиться?

— Поживем — увидим, — улыбнулся он. — Мы отклонились от темы беседы, Рок, а времени у нас не так уж много — меня ждут более важные дела.

— То есть вот это все: какие-то иностранные чародеи — я верно угадал? Операция на территории королевства, дикий дракон в столице, наконец, — это все полная ерунда, по-вашему? — удивился я. — О покушении на меня просто молчу, кто я такой, в самом деле… даже не подданный королевства, если на то пошло.

— Это вы зря, — пожурил Ванеррейн и ухмыльнулся. — Еще и налоги, поди, не платите?

Вот тут он меня подловил. Действительно — не платил. Отстегивал Веговеру положенную часть за посредничество и считал, что он сам как-нибудь разберется…

— Мы снова отвлеклись, — напомнил он, — от нашего экскурса в историю. Я сказал: мы стали жить бок о бок с людьми.

— Как вы это устроили? — не сдержался я. — Допустим, договорились с наиболее дальновидными человеческими правителями, так? Ну или помогли им прийти к власти, неважно. А своих-то как убедили? Что им мешало разбрестись куда попало? Воспрепятствовать… м-м-м… очеловечиванию, наконец? Не поверю, будто вы в едином порыве устремились крепить дружбу с людьми!

— И правильно сделаете. Думаю, не нужно объяснять, какими методами мы достигли согласия и единодушия, верно, Рок?

Я кивнул. В самом деле, что же тут непонятного? Несогласных — переубедить, самых упрямых — укротить… а то и укоротить на голову, вот и вся недолга.

— Остались, конечно, отдельные кланы, сумевшие избежать… скажем так, приведения к общему мнению. Они скрылись в отдаленных местах, и о большинстве с тех пор ничего не было слышно. Не сомневайтесь, мы отслеживаем любые упоминания о диких драконах, — явно прочел мои мысли Ванеррейн.

— А мать Кьярры прохлопали?

Он выразительно развел руками.

— Она никогда не говорила толком, откуда явилась. По обмолвкам я понял, что из какой-то неведомой дали. Сбежала от семьи — их осталось-то всего ничего, — когда ее решил взять в жены родной отец. У них, видите ли, образовался недостаток женщин, и выход показался им очевидным. Фиору, однако, он не устроил. К тому же, — добавил Ванеррейн, — ее тянуло в людные места. Наслушалась сказок об исходе своего клана и мечтала посмотреть, как живут другие. Долго искала такое место и в итоге отыскала. Прятаться она умела преотлично, поэтому долго оставалась незамеченной. Ну а потом этот казус с Баграни — вы верно догадались…

— Вы откуда знаете, о чем я догадался? — нахмурился я. — Мысли читаете?

— Не я. Кьярра вынужденно приобщилась к вашим рассуждениям в процессе… гм… лечения, а я многое узнал, когда общался с ней. Она совершенно не умеет фильтровать поступающие сведения, — с огорчением сказал он, — а потому получила порядочный информационный шок. Сперва от вас, потом от меня. Словами, как вы понимаете, пересказывать все от первого прадракона было слишком долго.

— Вы могли бы и мне показать. Я уже, в общем-то, привычный.

— Вам так кажется, потому что Кьярра обращалась с вами, как с человеком. Я имею в виду: выдавала свои воспоминания строго дозированными порциями. На это ей соображения хватило — сплошного потока вы бы могли и не перенести. А у меня нет привычки сдерживаться, я с людьми напрямую не общаюсь. Человеческий разум, — Ванеррейн снова усмехнулся, — все-таки слишком слаб и несовершенен.

— То-то вы, такие сильные и совершенные, служите наравне с людьми…

— А что нам оставалось, Рок? — вздохнул он. — Я сказал: мы могли устроить войну на истребление, вывести род людской под корень, но что дальше? Через какое-то время природа взяла бы свое, и теперь разум обрели бы… не знаю, кошки или собаки.

— Или киты, — подсказал я.

— Они и без того более чем разумные, — отмахнулся Ванеррейн. — Собственно, потому и не пытаются выбраться на сушу. Не важно, с ними нам делить нечего. По-моему, у нас даже предки общие. А вот молодая, быстро растущая, развивающаяся и агрессивная цивилизация снова сделалась бы угрозой нашему существованию. Не колдовство, так наука, не наука, так что-нибудь вовсе невообразимое стало бы козырем в игре против нас. И что же — все по кругу? Снова выжженная земля?

— Да, малоприятная перспектива, — пробормотал я. — К тому же, сдается мне, каждый такой раз был бы для вас как первый. Вот только что бегали собачки-кошечки, лаяли-мурчали, жрали друг друга, и вдруг — нате вам, драконов убивают только в путь…

— Верно мыслите. В долгой жизни есть преимущества, а есть и недостатки. К примеру — склонность обесценивать многие события прошлого. Для нас они случились только вчера. Мы бы не переосмыслили их, не учли на будущее и, как говорят люди, наступили на те же грабли, — попросту закончил Ванеррейн и предложил мне еще накорри. Лучше бы выпивку, но фляги у него при себе, похоже, не было. — Вот этого-то и хотелось избежать.