У разных цивилизаций разные мечты, разные виды на будущее мироустройства. И при общем «номосе земли» это означает, что наш долг — приходить в гармонию между собой, а не игнорировать друг друга. В конце концов, в свете пределов жизни и смерти, обмануть историю и самих себя невозможно. Миссия может тихо дремать в цивилизационном мире, она может не декларироваться, поскольку первоприсуща самой душе народа-целеполагателя, народа, беременного мировой задачей. Нередко острое чувство своей миссии народ начинает испытывать под воздействием извне, под угрозой для своей идентичности.

Номогенез проистекает из самой природы цивилизации, из ее этнокультурного субстрата, ее племенной, географической, хозяйственной специфики. Энтелехия, которая прорастает в судьбе народа, — парадигма другого уровня. Она действует как закваска, вложенная в скрытой сердцевине традиции. Есть нечто высшее того, что в культурном плане можно объявить номосом, а в цивилизационном плане выступает как гештальт. Есть нечто обнимающее собою и номос, и гештальт данной эпохи и данного народа — это его энтелехия, которая на разных стадиях своего исполнения образует разные идиографические целостности, разные лики. В учении Э. Юнгера о гештальте, где он вел подходы к такому пониманию, просматривается очевидный цивилизационный акцент: техника органически связана с ее носителями — «техниками», «технарями» и выступает как магическое alter ego расы.

Собственно, большая миссия «исторических миров» есть не что иное как череда акматических ликов, цепь покоренных вершин, исполненная традиция. В живой истории это традиция не в смысле зарывшихся в почву корней, а в смысле развернутого к будущему фронта, которым, как грудью, живой организм встречает свою судьбу. Миссия представляет собою нечто еще невыполненное в истории, миссия — это сам процесс наполнения и исполнения традиции. Поэтому действующая, живая традиция похожа на просыпающийся время от времени вулкан. В жерле традиции клокочет испепеляющий огонь, имеющий свой исторический ритм и выдающий все новые и новые толчки расплавленной «материи», которая затвердевает в цивилизационной форме. Магическая власть цивилизации всегда временна, всегда сменяема юной и более продвинутой наследницей. Внутри традиции заложено переплавляющее ее плоть откровение, Божий бич, причина одновременно страданий человеческих, но и человеческих взлетов. Поэтому зачастую решающим в истории является не фактор победы, а фактор поражения, опыт сокрушения и смирения. Большая беда, приходя к народу-целеполагателю, очень часто выступает как источник его переплавки и перековки, ведущей к новому цивилизационному росту.

До сих пор миссия России состояла не в том, чтобы добиваться господства над всеми племенами и народами, а в сдерживании и обуздании тех, кто жаждет такого господства. «Спячка» России ведет к тому, что на мировую арену вырывается агрессивный «зверь из бездны» и разрушает хрупкую гармонию историко-культурных миров.

Традиция-цивилизация не сломлена до тех пор, пока дух ее не сломлен. Магическое господство над пространством — внешняя рамка истории, всегда относительная, как любые средства и орудия. Внутренняя сущность истории — раскрытие энтелехии каждого лица, предложение этим лицом своей миссии и, как результат, плодотворное столкновение миссий, в котором лица в полноте своего существа предстают перед Тем, Кто вкладывает в свои создания вдохновляющее их неповторимое начало, аристотелевскую «энтелехию», евангельское «горчичное зерно».

Без оплодотворения миссией носители традиции обречены оставаться неполноценными, они засыхают как осенняя ботва. Если же некоторая персональная или эпохальная миссия выполнена — то она «прилагается» к традиции как ее новый слой.