разочарования студентов – не его забота, не он создал эту систему (я просто в ней работаю, дружок!), мейлы он игнорирует, но если от боссов, то отвечает незамедлительно и со всей сердечностью

все это отлично работает, если учесть, что к нему давно перестали обращаться с какими бы то ни было просьбами

он знает, что «коллеги» его презирают и откровенно фыркают в его сторону, когда он идет по «коридору длинных ножей»

какое ему дело

он здесь так редко появляется

когда он только начал писать свой трехтомный magnum opus[59], он для себя уже решил, что истеблишмент его не примет, поэтому он им станет

пусть его «братья и сестры» говорят за себя

почему он должен тащить на своем горбу тяжелый груз, представляя их интересы, если это тормозит его продвижение вперед?

для сравнения: от белых людей ждут, что они представляют самих себя, а не всю белую расу

* * *

Язз выскальзывает из теплых объятий; как же он ее любит, даже больше, чем Кенни

когда ее, новорожденную, положили ему на руки, он просто растаял, таким и остался, не может себя контролировать, хотя она бывает той еще штучкой, язвительной, как змея

он за нее беспокоится: если она не будет играть по правилам, большой мир ее накажет

ей надо научиться искусству дипломатии, а она такая резкая

вся в мать

этот район Лондона ночью совершенно особенный, да, папа? – говорит она мечтательно; собор Святого Павла такой величественный, да?

да, дорогая, величественный не то слово; мне он кажется архитектурным сердцем столицы, столетиями доминировал над городом, пока небоскребы не бросили вызов этому мощному символу религиозного превосходства, кичась своим преуспеванием

хотя мало кто знает, что у небоскреба были предшественники: высотки одиннадцатого века в Египте, башенные дома эпохи Возрождения во Флоренции и Болонье, простоявшие пятьсот лет глинобитные дома Шибама в Йемене

как видишь, Язз, концепция не нова, просто старую идею приспособили к растущему населению середины прошлого века, что привело к еще большей урбанизации

он не успел договорить (а какая отличная беседа намечалась!), как она уже отвалила

и направилась к татуированному мужчине (или это женщина?), покуривающему в одиночестве и поглядывающему на реку

рада была повидаться, папа, рассеянно бросает она через плечо, я тут кое-кого увидела

как-нибудь загляну к вам с Кенни, обещаю

она себе не представляет, какая пустота осталась там, где она льнула к нему ребенком, она была так ему преданна, не хотела отпускать от себя, даже когда надо было идти спать или ехать домой, ему приходилось силой разжимать эти тонкие ручки

она принимала его таким, как есть

безоговорочно

многие его считают человеком особенным, но не она, его единственный любимый ребенок, почему так?

могла бы, с нее не убудет, хоть раз в жизни сказать:

пап, ты на высоте.

Кэрол тихо стоит в углу на затянувшейся шумной вечеринке вместе с другими банкирами и спонсорами, которые, как и она, смотрятся чужаками в своих строгих деловых костюмах, в то время как фойе заполнено художественной богемой в диковатых нарядах

не ее среда, поэтому она отвергла предложение Фредди «прогуляться и ближе познакомиться с лицедейками-лесбиянками»

и вот он один, уже без галстука, в расстегнутой рубахе, с вольно распущенными волосами, продирается сквозь толпу и, насколько она может судить, очаровывает новых знакомых, при расставании они радостно хмыкают

а он уже подкатывается к другому, на которого произведет не меньшее впечатление

вместо аристократической сдержанности от Фредди веет аристократической уверенностью в себе, а также мальчишеской робостью, столь привлекательной для людей любого статуса

ей бы такие органичные социальные навыки

Кэрол заинтригована пьесой с местом действия в Бенине, хотя она мало что знает даже о Нигерии, откуда родом ее родители, и еще меньше о стране-соседе

в этом нет ее вины, все близкие родственники, если верить матери, давно на том свете, ее собственные родители ушли совсем молодыми, и это сделало ее возвращение проблематичным

ее мать совсем не похожа на западноафриканских матрон в аэропортах, толкающих тележку с горой чемоданов и сумок, а на регистрации они возмущаются, что весы врут, хотя с весами все в порядке

Кэрол было бы любопытно побывать в Нигерии, но по работе ее туда пока не посылали, и в настоящий момент приоритетом для нее это не является, когда-нибудь она туда свозит маму, может быть, при поддержке отчима Кофи, ну и Фредди

ей нравится отчим, идеальный муж для матери

так необычно – на сцене сплошь черные женщины, такие же темные, как она, если не темнее, но поначалу вместо прилива гордости она испытывала скорее легкое смущение

уж лучше бы пьеса была о первой черной женщине – премьер-министре Великобритании, или нобелевском лауреате по науке, или миллиардерше, самостоятельно сколотившей состояние, то есть о ком-то, представляющем законный успех на высшем уровне, вместо лесбиянок-воительниц, разгуливающих с оружием и отдающих жизнь друг за дружку

в баре во время антракта она обратила внимание на то, что некоторые белые зрители смотрят на нее не так, как смотрели до начала спектакля, куда более доброжелательно, как будто на сцене было ее отражение, и поскольку они одобряли пьесу, то одобряли и ее

в зале тоже сидело больше черных женщин, чем на какой-либо другой пьесе в Национальном театре

в антракте она изучала их экстравагантные головные платки, массивные серьги величиной с африканские скульптуры, ожерелья из бус в стиле вуду, кости, кожаные кошельки с амулетами (не исключено), металлические браслеты толщиной с гантель, серебряные кольца с размахом крыльев на несколько пальцев

ей по-сестрински кивали, как бы продолжая отождествлять с персонажами пьесы

промелькнула мысль: может, это сестринство черных лесбиянок? она внимательнее пригляделась: а что, вполне возможно, даже женщины в головных платках предпочитали практичные башмаки

не иначе как ее занесло на лесбийскую вечеринку

она подошла к Фредди и тронула его за руку

он это воспринял чересчур эмоционально и ткнулся носом ей в шею

только она приготовилась увести его отсюда, как к ней подошла женщина, которую она не видела бог знает сколько лет

блин!