Кенни нарезает круги вокруг накачанного красавца-охранника в дверях, похоже нигерийца, привлекающего к себе всеобщее внимание

если Роланд предпочитает белое мясо, то Кенни – черное, такой вот простой расклад

по рабочим дням они ведут достаточно независимый образ жизни, а по выходным вместе посещают фермерские рынки, встречаются с друзьями, иногда за городом

несколько раз в году ненадолго выбираются в любимые места: Барселона, Париж, Рим, Амстердам, Копенгаген, Осло, Вильнюс, Будапешт, Любляна

лето проводят в Гамбии или Флориде

«мудрость без обмана» – таков девиз их двадцатичетырехлетнего союза, допускающий достаточную свободу

и они ею пользуются, когда подталкивает инстинкт, главное – никого не приводить домой

в их уютное гнездышко

Роланд выходит на променад с видом на Темзу

ночное небо усыпано звездами, насколько это позволяет рассмотреть лондонский смог

ночью река напоминает разлитую и пульсирующую нефть

на противоположной стороне проглядывают силуэты типичной застройки

он обожает Лондон, и уже давно, во всяком случае, в узких кругах, которых все больше, город отвечает ему взаимностью

а что касается презрения, выливаемого на «столичную элиту», то он, Роланд, много отпахал, чтобы взойти на профессиональный олимп, и не может не возмущать тот факт, что эти издевательские кавычки все чаще звучат из уст разных политиков и правых демагогов, которые считают элиту общественным злом и абсурдно обвиняют во всех грехах 48 % британцев, проголосовавших за то, чтобы остаться в Евросоюзе

а брекситеров так же абсурдно называют простым трудовым народом, как будто все остальные бьют баклуши

во время дебатов на Би-би-си вокруг Евросоюза Роланд дал отповедь брекситеру, назвавшему его «элитной столичной дрочилой»

когда в шестидесятых годах моя семья приехала из Гамбии, мы поселились в прекрасной английской деревне, откуда нас вскоре выгнали местные ярые расисты

неудивительно, что чернокожие (обычно он не употреблял это слово на публике, слишком уж грубое) оказались в столице, – это вы не подпускали нас к своим зеленым полям и розовощеким барышням

и почему я должен стыдиться своей принадлежности к элите, продолжал он, я, профессор Роланд Куорти, сын африканских рабочих-иммигрантов, получивший государственное образование? мне должны были отказать в праве делать карьеру?

или, по-вашему, чернокожие должны работать исключительно на конвейере, чистить туалеты и подметать улицы?

зрители встретили его слова аплодисментами и приветственными выкриками

пока онемевший соперник подыскивал слова, председательствующий объявил о завершении дебатов

последнее слово осталось за Роландом, он мог чувствовать себя победителем

но испытывал только раздражение от того, что его втянули в расовый спор и что после этих грязных дебатов (а как еще их назвать?) он выглядит глашатаем мультикультурности

каковым ни в коем разе не является

его талию деликатно обвивает женская рука – это Язз так объявляет о своем появлении, что очень мило с ее стороны, ибо каждый раз он не ведает, напустится ли она на него или обнимет

папуля, говорит она, прильнув к нему, немного пьяненькая, как он подозревает, несмотря на все ее заверения, что она трезвенница

привет, дорогая, откликается он, целуя ее в лоб

я так боялась, что спектакль окажется ужасным и мама опозорится, с ней никогда не угадаешь, правда? но она была на высоте, да, пап?

да, и мы ведь ею гордимся?

еще как

а ты ей об этом сказала? для нее это так важно

несколько раз, глядя ей в глаза, чтобы не оставалось никаких сомнений, в глубине души она такая неуверенная, но этот успех ударит ей в голову, мы-то это понимаем, и она станет невозможной, папа, просто невозможной

он еще сильнее прижимает ее к себе

он так любит, когда она позволяет себя обнимать

ему передается ее тепло

это благодаря Язз у него все получилось, его жизнь разделилась на две части: до нее и после нее

до Язз он был ничем не примечательным университетским лектором, а еще раньше была жесткая общеобразовательная школа в Ипсвиче, где он вовсю вкалывал, лишь бы быть подальше от родного Портсмута, а в минуты отдыха оттягивался со своими идолами

изящным, восхитительным Марком Боланом, неземным Дэвидом Боуи и радующим глаз главным исполнителем группы «Суит» Брайаном Коннолли

именно в таком порядке предпочтений

оказавшись в лондонском университете, он в первый же день вступил в «Общество геев» и стал наверстывать упущенное в «голубых» клубах

и при этом сумел окончить университет на отлично

полтора года ушли у него на то, чтобы получить место лектора, и только тогда понял, что просто не может жертвовать с таким трудом завоеванную социальную жизнь на тысячи часов, просиженных за написанием проклятых книг, которые превратят его из никому не известного академического персонажа в уважаемую публичную фигуру

когда вдали забрезжила Язз, он сделал переоценку, решил, что должен чего-то достичь ради ребенка, которого они задумали вместе с его хорошей приятельницей Аммой, идеальной матерью – умная, креативная, веселая

он был очень тронут тем, что его выбрали донором спермы

вскоре после его визита в «банк для дрочил» Амма забеременела, а к тому моменту, когда Язз появилась на свет, он уже писал свою первую книгу – интеллектуальную, но не слишком академическую, популярную, но не популистскую, он писал о том, что его интересовало: философия, архитектура, музыка, спорт, кино, политика, интернет и формирование обществ прошлого, настоящего и будущего

первая же книга создала ему репутацию, а третья закрепила ее навсегда

его карьера, в отличие от ее, никогда не зиждилась на гендерном самоопределении, чего все ждут от черных интеллектуалов («черные интеллектуалы», фу)

он сокрушается о том, что в Британии черных по-прежнему определяют по цвету кожи за отсутствием более эффективных вариантов

и он не может, строго говоря, называть себя гамбийцем, поскольку покинул страну в два года

в любом случае ни его цвет кожи, ни «голубизна» не являются результатом сознательного политического решения; первое было предопределено генетически, а второе – физическими и психологическими факторами

каковыми и останутся

в качестве, так сказать, примечаний

университетская подработка позволяет ему безбедно существовать в паузах между авансами за книги, он готов время от времени прочитать лекцию продвинутым студентам, семинары же давно не ведет, а так как он человек знаменитый, телеведущий, заставить его никто не может