С ящиков взрывом снесло крышки. Один разворотило вовсе,деревянные планки торчали, ощерившись белыми зубами изломов. На пол вывалилисьстранные такие многоствольные пулеметы – не пулеметы, очень странное оружие,похожее я видел только на одном из сайтов Интернета, даже читал о нем. но какэто оказалось здесь...

Княжна как привидение двигалась сзади, тихая и неслышная.Брешет, конечно, не хочет признаваться, что все поняла еще тогда. Я видел по ееглазам, догадалась, когда я протянул руку за сигаретой. Но почему-то смолчала,не предостерегла тех, союзников.

– Что морщишь нос? – спросил я шепотом.

– Дурно пахнет. От тебя.

– Это крепкий мужской пот, – пояснил я. –Который добавляют в лучшие мужские духи, чтобы от тех... ну, разных, ктодушится, хотя бы пахло мужчинами.

– Ах, да, настоящими, – сказала она с издевкой.

– Видишь, как тебе повезло? – спросил я.

Но и после этого оскорбления она не отстала, прошептала:

– Но почему пистолет у них не стрелял?

– Дикари, – объяснил я с презрением. – Ты жевидишь, не отличают гиф от джипега! Им даже шнурки на туфлях завязывают.

Ее лицо стало напряженным, словно старалась припомнитькоэффициент сжатия гифов, джипегов и мпэгов, но когда на харде шесть споловиной, на старом сказиве – три, да дэвэдэшник пишущий, то мне на самом делеплевать свысока на коэффициент сжатия, могу даже коробочку старыхстомегабайтовых зипов раздарить от великой щедрости.

Я присел возле разбитого ящика, потрогал странное оружие,одновременно прислушиваясь к шумам из коридора. Там затопало, словно бежалотрусцой с десяток крепких солдат в полной выкладке. Я покрепче сжал прикладкалашникова, нажал на спуск.

Длинная очередь ушла в коридор, там был металлический визг,частое щелканье. Послышалась ругань, крики боли, стоны. Я понял, что в узкомкоридоре пули, помогая такому хреновому стрелку, рикошетят от металлическихстен. Прислушался, грохот вроде бы стих, но на всякий случай снова выпустилтакую же длинную очередь, стараясь не высовываться.

Княжна пряталась за моей спиной. Глаза ее были расширеннымии испуганными, словно боялась меня больше, чем тех, кто сперва стреляет, потомспрашивает.

– Не боись, – процедил я сквозь зубы. – Непокусаю...

– Что?

– Хоть и сумасшедший, – пояснил я.

– Это видно!

Гранаты я заметил еще раньше, подобрал ближайшую, выдернулкольцо и, чувствуя, что делаю величайшую глупость, подержал некоторое время владони, отсчитывая секунды: слишком наслышался историй, как гранатуперехватывают в полете и бросают обратно, где она и взрывается.

Княжна взвизгнула, это придало мне мужской смелости, япродлил миг еще на пару секунд, швырнул гранату, и в тот момент, когда моипальцы мелькнули за краем открытого зева в коридор, оттуда прогремели выстрелы.Я услышал, как рядом просвистело, щеку обдало горячим воздухом, и в тот же мигтам раздался страшный треск, усиленный замкнутым пространством металлическойтрубы.

Через несколько мгновений, во время которых я старался дажене думать, что там внутри трубы, в стене захрипело, послышался треск, а затемхриплый голос:

– Никольский... Никольский!.. Вы с ума сошли...

Я быстро пробежал взглядом вдоль стен на стыках с потолком.Волной взрыва телекамеры посворачивало, раздробило, а голос доносился изтреснутой ажурной решетки освежителя воздуха.

Голос донесся громче:

– Никольский! Что за сумасшествие?.. Здесь двенадцатьспецназовцев. И с десяток штатовских коммандос!.. Вас просто убьют!

Сейчас, подумал я мстительно, разбежался. Вот только в белыетапочки переобуюсь.

– Нам жизнь не дорога, – ответил я мрачно. –Я ж не какой-нибудь там современный князь... А вражьей милостью мы погнушаемся.

Из динамика обрадовано грянуло:

– Никольский, тебе обещаем жизнь, несмотря на все...бросай пистолет и выходи с поднятыми руками!

– Ладно, – ответил я, – брошу.

Из динамика послышалось недоверчивое:

– Точно?

– Бросаю, – ответил я мертвым голосом. – Темболее, что в нем только один патрон.

Я в самом деле взял со стола и бросил на пол какую-тожелезку. Надеюсь, не мину. Чувствительный микрофон явно поймал эти звуки. И натом конце проводов явно поверили, что я не оставлю последний патрон для себя,как оставляли наши отцы и деды, чтобы не попасть в позорный плен.

Княжна смотрела расширенными глазами. Я криво ухмыльнулся,поднял из ящика широкий ствол, ремень забросил на плечо.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Попрошу, чтобы ты вытащила у меня пистолет, –сказал я. – Поднеси вот к этой шторе и нажми курок.

Все еще глядя недоверчиво, она сунула руку ко мне в карман.Я чувствовал ее быстрые ищущие пальцы, затем в кармане стало легче, тонкиепальцы княжны сжимали рукоять пистолета.

Она отступила на два шага, медленно подняла, держа егообеими руками. Черное дуло смотрело мне прямо в лицо.

– Не дури, – поморщился я. – На этом ужепопались те дурни... Вот уж женщин учить, что... гм...

Косясь на меня, она поднесла ствол к шторе. Я слышал легкийщелчок, из ствола выметнулось узкое пламя, тут же вцепилось в край пересушеннойматерии. Огонь побежал вверх торопливо, стараясь успеть сожрать как можнобольше, пока мы не опомнились и не бросились тушить.

Ее пальцы повернули ствол вверх, несколько мгновенийсмотрела непонимающе на крохотный оранжевый язычок. Я слышал щелчки, затемпламя колыхнулось от сильного выдоха и погасло.

А пламя растеклось по всей шторе, на пол начали падатьгорящие клочья. Горячий сизый дым пошел в соседнюю комнатку, я не просчитался втяге, там словно бы что-то стукнуло, словно упал стул.

– Что у тебя за чертов пистолет? – спросила она.

– Просто пистолет. Стань вон здесь...

Я поднял турельный пулемет, тяжеловат, взял под руку,отступил, чтобы торцом уперлось в стену. До противоположной стены не большедесятка шагов, туда сейчас тянет дым, даже затягивает язычки пламени.

Я крикнул громко:

– Сергеев! А ты знаешь, что на заводах недостаетслесарей, токарей! Нужны люди рыть метро...

Прямо в стене захрипело, мужской голос с недоумениемспросил:

– При чем... тут...

– Остались бы живы, – сказал я и нажал на спуск.

Раздался короткий сухой треск, похожий на сильный разрядмолнии. Пулемет в моих руках попытался улететь, как реактивный снаряд, в другуюсторону, но я не зря упер в стену. Через мгновение настала оглушающая тишина,только где-то далеко что-то падало, потрескивало, хлюпало, затем прекратились иэти звуки.