Из глазниц вывалились два куска угля. Глаза. Катарина взвесила на ладони два небольших камня. Ошибки быть не могло.

У монаха оказалось некое подобие сердца – оно состояло из тугого переплетения длинных узловатых корней. Похоже, именно они и гоняли по телу монстра лавоподобную кровь.

Но если все черные монахи не более чем засохшие деревья, что дает им жизнь? Каким образом похожий на кровь огонь движется по корням-венам и не сжигает их?

Катарина еще ниже склонилась над трупом, игнорируя возмущенное сопение министра.

То, что она вначале приняла за наросты, оказалось… черной гнилью. Она покрывала кожу-кору изнутри, принимая самые разные формы. Но стоило к ней прикоснуться, и она тут же рассыпалась в бархатистую немного блестящую пыль.

— Что это? – Шанюань расширившимися глазами наблюдал за тем, как Катарина соскабливала с жесткой коры все новые и новые слои пыли.

К тому моменту, когда в лазарет вновь вернулись Айми и Сюли, Катарина успела заполнить черной гнилью несколько крупных бутылей.

Нужно изучить порошок и понять, чем он отличается от того, который она собирала в Мертвом Лесу. Мертвая гниль – разрушающаяся плоть призраков во плоти. Сильнейших духов – умерших, но так сильно не желающих покидать земной мир, что бродят по нему, оставаясь умертвиями. Призраки, над которыми даже после смерти властвовали чувства.

— Вы позволите проводить вас в отдельный павильон? – Сочащийся медом голос Айми вторгся в мысли Катарины.

Она посмотрела на сароен – та прямо-таки излучала невинность, скромность и готовность угодить. В душу закралось подозрение. С чего бы хитрой мегере так стараться?

— Условия там весьма скромные, но я уже попросила слуг обогреть покои. Они чистые и просторные. Ночью вам будет удобно и тепло. Если вам что-нибудь понадобится, можете сразу посылать за мной.

И гадать не надо. Теперь ее цель не умирающий посланник, а полный жизни и сил наследный принц. Беспринципная стерва сделает все, чтобы его получить.

— Следуйте за мной… – Айми повела министров за собой, но когда Фань Му задержался, чтобы спросить у сына, пойдет ли он с ними, замешкалась.

Катарина схватила сароен за руку, чуть выше локтя, оставляя грязный отпечаток ладони на нарядной одежде, и прошипела:

— Даже не думайте…

Глаза Айми сверкнули ненавистью, а на губах застыла змеиная улыбка. Катарина поняла: она и не думает отступать.

— Не понимаю, о чем вы, господин лекарь. – Айми сказала это нарочито громко и демонстративно повела плечом, высвобождаясь из хватки Катарины.

Повисшую паузу прервал Шанюань:

— Я останусь, отец. Помогу господину Рэйдену.

Катарина проводила процессию взглядом. Куда пропал этот вездесущий проныра – Дух Ширм? Сейчас он ей так нужен! С Айми нельзя спускать глаз – она способна разрушить хрупкое счастье, которым Катарине с таким трудом удалось завладеть.

В лазарете осталась лишь она, Шанюань да раненые стражники, которые мирно спали, приходя в себя после сражения с черными монахами.

Катарина снова посмотрела на монстра. Не было никаких сомнений – его тело являло собой старое сгнившее дерево. Дерево, в которое кто-то вставил глаза-угли и сердце, выращенное из корней. Вместо крови по ним текла лава, и бегали насекомые. И, словно игрушка – ватой, они были набиты черной гнилью.

Черная гниль… черная гниль… Ее используют только в Мертвой Алхимии. Сильнейший ингредиент, способный как исцелять, так и убивать. Но где ее можно раздобыть в таких количествах?

Катарина задумчиво растерла между пальцев порошок.

Только там, где много неупокоенных озлобленных призраков. Во владениях Короля Мертвых? Катарина не представляла, где еще можно найти достаточное количество призраков во плоти, что собрать с них столько черной гнили. Не выслеживать же их по всему свету.

По всему свету… Ее отец всегда промышлял торговлей запрещенных алхимических ингредиентов. Еще до того, как они приехали в Ванжан…

Катарина посмотрела на Шанюаня, который с любопытством изучал гниль и одновременно бросал на нее лукавые взгляды.

— Как ты назвал Его Высочество? Ну, когда он снял маску… Ты сказал, что думал, будто он…

— А! – Шанюань лучезарно улыбнулся: – Повелитель Призраков. В нашем поместье у него даже алтарь есть. Мама безумно боится духов. Говорит, что ее постоянно преследуют умершие предки за то, что она не захотела жить в благочестии в Далеких Королевствах. Она тоже иноземка, как и вы. А там за занятия алхимией жестоко карают…

Повелитель Призраков… Катарина бросилась к вещам Сунлиня под воодушевленный рассказ Шанюаня.

— Каждую неделю матушка сжигает сосновые благовония, молится и приносит дары Повелителю Призраков. У нас даже его портрет есть – маска точь-в-точь как у Его Высочества. И высокий такой же. И с веером! Вот я и подумал, что он действительно существует…

Испачканными в гнили руками Катарина достала потрепанный сборник поэзии. «Учение о всемогущих богах древности».

Повелитель Призраков здесь точно был! Катарина нервно листала страницы, пока на одной из них не мелькнула знакомая маска.

— О! Вот же она! – Шанюань остался за ее спиной и как ни в чем не бывало, устроил свой подбородок на ее плече. – Маска Повелителя Призраков…

Катарина медленно повернула голову, во все глаза глядя на обнаглевшего алхимика. Кончиком пальца она надавила на его лоб, заставляя отодвинуться от нее.

Шанюань скривил губы, но потом вдруг улыбнулся и оглянулся на спящих солдат.

— Не бойтесь, ГОСПОЖА… Я не выдам ваш секрет.

Катарина едва не выронила книгу. Нужно было что-то произнести, но от шока все слова перепутались и птицами метались в голове.

Шанюань практически сиял от радости, и этот его счастливый вид вывел ее из себя:

— Возможно, я и уступаю в мужественности мужчинам Ванжана, но причислять меня к женщинам только лишь из-за физического несовершенства…

Шанюань приложил палец к ее губам, заставляя замолчать:

— Со мной вы можете не притворяться. – Он продолжал улыбаться. – Как я уже сказал, моя матушка – тоже иноземка. Она – любимая наложница отца. По ее настоянию он находил алхимиков из Далеких Королевств, чтобы обучали меня. Я не знаю, как вам удалось обмануть господина Дайске, но мне ваш пол очевиден.

Продолжать спорить с ним? Доказывать? В любом случае, она не может признаться.

— Вы хотите, чтобы