знаешь, как говорят: прочность цепи определяется ее самым слабым звеном.

— Думаешь, Натэниэл — наше слабое звено?

Лишь на секунду я об этом задумалась, а после покачала головой:

— Нет. Нет, не думаю.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Не сомневайся в нашем котике сейчас, когда он отрастил коготки, но радуйся дополнительной силе, которую это принесет всем нам.

— Разве если что-то дает нам больше силы, то все в порядке?

— Не всегда, но сила часто представляет собой баланс между полученными выгодами и рисками.

— Я понимаю.

— Прекрасно, но тебе нужно накормить ardeur до посадки в самолет, ma petite.

— Если я не могу давать кровь, ты можешь по-быстрому перехватить?

Он ослепительно улыбнулся:

— Я уже давным-давно не перехватывал свою пищу, ma petite.

Я нахмурилась, не выдержала и снова улыбнулась.

— Ты знаешь, о чем я.

— Знаю, но кто бы ни предложил мне свой источник жизни, заслуживает намного лучшего обращения, чем как к быстрому перекусу.

— Я понимаю, но не хочу упускать шанс заняться с тобой любовью перед отъездом.

— Как и я, но ответ прост: мы включаем донора, который может быть частью нашей предварительной игры, так что питание будет включено в секс.

— Значит, это будет кто-то, кто даст кровь тебе, и на ком я накормлю ardeur?

— Oui.

— И кого ты имеешь в виду?

28

Он имел в виду Никки; меня это устроило, поэтому мы отправили одного из охранников найти его. Затем я осознала, что у нас есть сотовые. Он спросил:

— Что ты делаешь, ma petite?

— Пишу Никки.

— Non, ma petite, со столь деликатным предложением лучше обратиться лично.

— Никки не такой уж официальный парень, — ответила я.

— Он влюблен в тебя, ma petite, но не в меня. К тому же, Никки совсем недавно был моим донором. Я предпочту проявить излишнюю заботу, нежели нанести оскорбление.

Я нахмурилась:

— Это значит — либо он нравится тебе сильнее, чем я думала, и ты не хочешь попасть впросак, либо ты боишься оскорбить его по другой причине.

Он улыбнулся.

— Ты влюблена в него, ma petite, и все же он не потребовал, чтобы его включили в расширенную церемонию со всеми нами. Я очень ценю, что Никки не испытывает трудностей с этим.

— Ты имеешь ввиду, в отличие от большинства вертигров? — спросила я.

— Да.

Я дважды вздохнула, будто пыталась набрать достаточно воздуха перед заплывом на короткую дистанцию.

— Проблема в том, что мы все никак не можем определиться с вертигром.

— Мефистофель оказался очень дружелюбным.

— Да, Дев, ладит со всеми лучше других.

— Ты не кажешься уверенной, ma petite.

Я разорвала объятия, потому что иногда трудно думать, когда нахожусь слишком близко к нему. И начала вышагивать по комнате, пытаясь объяснить.

— Мефистофель… Дев прекрасен во многих отношениях. Я знаю, ты ценишь, что он бисексуал, так что он твой любовник и мой.

— Он так же в постели Натэниэла.

— Да, и он делает с ним все, включая вещи, которые Мика все еще не может осмыслить.

— У Мики никогда не было любовника, ma petite. Это может потребовать некоторой адаптации.

— Знаю, как и у меня с женщинами. — Затем меня осенило, что он подразумевал больше, чем я поняла, поэтому я уточнила: — Ты не всегда был бисексуалом, не так ли?

— Это были эксперименты на пьяную голову, но сейчас я назвал бы это быть — гетерогибким.

— Ты пересек черту с другим мужчиной до того, как тебя доставили ко двору Белль Морт?

— Нет.

Я моргнула:

— Бля, Ашер был твоим первым мужчиной, любовником мужского пола, да?

Жан-Клод кивнул, затем отвернулся, чтобы я не видела его лица, что означало, он не доверял себе, чтобы контролировать свое выражение. Для него невероятная редкость быть неспособным контролировать себя таким образом.

— Боже, Жан-Клод, мне очень жаль. Я не знала.

— Почему ты извиняешься, ma petite? — спросил он, так и не повернувшись.

— Это объясняет, почему ты был готов мириться с ревностью и истериками Ашера на протяжении веков. Это также объясняет… Первая любовь всегда отнимает у тебя часть сердца, пока приличное количество терапии не вернет его тебе обратно.

Он рассмеялся.

— Ах, ma petite, такое сочетание романтики и практичности — я восхищен, что ты делаешь это одинаково хорошо.

— Я разделяю достаточно твоих воспоминаний, чтобы знать, что Белль тоже была весьма хороша в обоих.

— Но она никогда не была влюблена в меня, как ты. Найти вторую такую женщину, которая могла бы быть всем, что я желал в спальне и в зале заседаний, было больше, чем я рассчитывал когда-либо найти.

— Еще я лучше в реальной физической борьбе, чем Белль.

Жан-Клод повернулся и улыбнулся мне; какие бы эмоции он ни пытался скрыть, ему это удалось.

— Белль была достаточно сильна, чтобы не прибегать к кулачным боям.

— Я двойная угроза. Я надеру тебе задницу метафизикой, а потом просто надеру тебе задницу.

Он рассмеялся, но это был его контролируемый смех, тот, который я долгое время думала, был его настоящим. Теперь я знала, что это был своего рода отработанный смех, тот, который демострировал радость или юмор, но мог использовать его по своему усмотрению, даже если не понял шутки. Чтобы быть частью двора Белль Морт, он должен был смеяться над шутками и не выказывать отвращения к другим вещам.

— Это правда: ты первый воин, в которого я влюбился, ma petite.

— Я видела, как вы с Ашером тренируетесь на мечах. Разве это не в счет?

— Он хорош в такой практике, чтобы произвести впечатление на даму или кавалера, но в реальном бою Ашер позволяет своим эмоциям затмить его знания, а работа с клинком — это контроль и точность.

— Любые боевые действия — это контроль и точность, — сказала я.

Он кивнул.

— Признаю, это верно для большинства боевых действий, но не для всех. Я видел сражения, выигранные из-за чистой неконтролируемой ярости. В нужный момент она может переломить ход битвы и поднять боевой дух воинов, еще способных проявить силу, когда вокруг уже все сдались.

— Касаемо реального сражения — согласна, не думаю, что то, что я делала, квалифицируется как «реальное сражение».

— Это тебе определять, ma petite, но нрав Ашера всегда препятствовал ему в бою. Он был гораздо лучшим любовником, чем бойцом.

— Он великолепен в постели, но отстой в отношениях.

— Он не во всем «отстой в отношениях», как ты выразилась, но я понимаю, что ты не видела всего в чем он хорош так, как видел я.

— Я никогда не была с ним ни на