(у Колби — вьетнамская война, у меня — арабо-израильские и Афганистан), совместное участие в международных конференциях по проблемам разведки…

Хочу развеять и одну легенду о Колби. И при жизни, и после его смерти американские и российские журналисты переписывали друг у друга одни и те же фразы о том, что он, мол, серая и невыразительная личность. Из одной статьи в другую кочевала фраза: «По словам лиц, хорошо знавших Уильяма Колби, он идеально подходил для шпионской деятельности: незаметный, серый человек, напоминавший коммивояжера, запомнить внешность которого очень трудно…» Все это не так. Колби, наоборот, привлекал к себе людей своей доброжелательностью, открытостью, вокруг него всегда толпились ученые, журналисты, бизнесмены, всем было интересно с ним поговорить, узнать его мнение по самым различным вопросам, в том числе и далеким от разведывательной тематики. Но, как известно, очень трудно бывает избавиться от однажды найденного клише, особенно если делаются псевдонаучные ссылки на Грэма Грина[13], который якобы использовал черты Колби при написании своего «Тихого американца».

Колби отнюдь не был серым, это был яркий человек, и даже смерть его в апреле 1996 года была необычной: не справившись с течением во время прогулки на байдарке-одиночке, он потерял сознание и утонул в реке Уикомико, недалеко от американской столицы.

В заключение приведу выдержку из письма Уильяма Колби ко мне от февраля 1993 года:

«…Вы правы, что мы еще не дожили до того момента, когда государства могут обойтись без разведки. Самое главное, вы правы, говоря о том, что разведка должна быть ориентирована на защиту национальных интересов своей страны, но без идеологических предвзятостей относительно “противников”. Следуя таким курсом, разведывательные службы наших государств могут служить своим народам, избегая непродуманных эксцессов на своем пути, и сотрудничать в тех областях, где совместно мы можем сделать больше для своих стран, чем по отдельности. Разработка конкретных деталей этой деятельности будет непростым делом, но это будет захватывающий процесс, и он принесет благо всем нам».

В 1998 году я получил из США приглашение принять участие в международной конференции, посвященной 25-летию последней арабо-израильской войны. Конференцию организовал «Институт Ближнего Востока», руководящее ядро которого составляют видные политики, общественные деятели, послы и научные работники, долгое время занимавшиеся ближневосточными проблемами. Здесь собрались представители США, России, Израиля и многих арабских стран.

Почетным председателем конференции был бывший директор ЦРУ Джеймс Шлезинджер. Таким образом, я познакомился с седьмым по счету бывшим директором ЦРУ. Оговорюсь сразу, что один на один я с ним не беседовал. Разговоры были общие, благо за обедом мы сидели с ним за одним столом, но впечатления от общения со Шлезинджером остались достаточно яркие. Прежде всего, он привлекал общее внимание своим высоким ростом (мелькнула мысль, что, наверное, в детстве он хорошо питался) и необыкновенной способностью произносить длинные речи по поводу и без повода. Такое впечатление, что он может говорить речь с начала, с конца или середины и далее двигаться в любом направлении. При этом он еще и сопровождает свои выступления многочисленными шутками и прибаутками. Было видно, что ему очень нравится быть почетным председателем и к исполнению подобных функций он давно привык.

Во время арабо-израильской войны Шлезинджер был министром обороны США и поэтому он подробно, по дням и часам, рассказывал, что он делал, что говорил и что думал во время событий 25-летней давности.

В биографии Шлезинджера поражает количество должностей, которые он занимал в разное время, нигде подолгу не задерживаясь: 1963–1967 — корпорация РЭНД;

1967–1969 — стратегические исследования;

1969–1971 — зам. директора административно-бюджетного управления;

1971–1973 — председатель Комиссии по атомной энергии; февраль — июнь 1973 — директор ЦРУ;

1973–1975 — министр обороны;

1977–1979 — министр энергетики;

с 1979 — частный консультант.

Став директором ЦРУ, Шлезинджер сразу начал проводить реформы и сокращать персонал, чем вызвал большое недовольство американских разведчиков.

Работать директором ЦРУ Шлезинджеру не понравилось, и он убедил президента Никсона в том, что принесет больше пользы на посту министра обороны. Здесь его карьера также внезапно оборвалась, когда президентом США стал Форд.

Сотрудники ЦРУ не любили всех реформаторов, к которым они относили Шлезинджера, Колби и Тернера.

Итак, в результате знакомства со Шлезинджером моя портретная галерея бывших директоров ЦРУ существенно пополнилась.

ПРЕДАТЕЛИ

В своих воспоминаниях о работе в разведке я никак не могу обойти тему предательства, хотя, естественно, никаких приятных эмоций она не вызывает. Но это тоже часть жизни в разведке, и никуда от этой темы не уйти. Предательства имели место в прошлом, есть они и теперь…

Во время сталинских репрессий некоторые разведчики отказывались возвращаться в СССР и оставались за границей во имя спасения своей жизни. Осуждать их трудно: здесь срабатывал нормальный инстинкт самосохранения. После смерти Сталина и устранения Берии и его сообщников никакой «охоты на ведьм» в разведке уже не велось. За время моей службы в этом ведомстве не было ни одного случая, чтобы разведчик стал жертвой доноса, интриг или клеветы и был незаслуженно репрессирован. Теперь предательство имело уже совершенно иную основу — разнообразные проявления аморальности в сочетании с психическими отклонениями. Подавляющее большинство таких предателей попыталось представить себя перед лицом мировой общественности в роли политических борцов с системой, которая провозгласила себя социалистической, как противников тоталитаризма, как «узников совести».

Но вот уже изменилась система, она делает мучительные попытки перейти к рыночной экономике, к демократии, а предателей, увы, не стало меньше, да и прежние «идейные», несмотря на полученные гарантии, что-то не спешат возвращаться на родину. Вывод напрашивается такой: наш перебежчик предает не социальную систему, а свою родину, коллектив разведки, друзей (которым предательство перебежчиков обходится дорого — ломается их служебная карьера), родителей, жену, детей. Во всех известных случаях предательства никаких идеологических мотивов не просматривается. Причины его самые прозаические и низменные: казнокрадство и, как следствие, вербовка иностранной спецслужбой на основе компрометирующих материалов; бегство от больной или нелюбимой жены; уход от семьи с любовницей; пьянство и деградация личности на этой основе; трусость, проявленная при столкновении с иностранной спецслужбой; патологическая жадность к деньгам и вещам; половая распущенность; боязнь ответственности за промахи в служебной деятельности; бездушное или неприязненное отношение к своим ближайшим родственникам и даже желание отомстить своему начальнику ценой собственной измены. В этом далеко не полном наборе мотивов предательства возможны самые удивительные сочетания и комбинации.

Каждое предательство тяжело сказывалось на настроениях в коллективе разведки. Ни один такой случай не вызывал в ком-либо сочувствия к самому предателю — со всех сторон раздавались