Джон Уилмот, граф Рочестер. Портрет на фронтисписе биографической книги Гилберта Бернета «Несколько эпизодов из жизни Джона Уилмота, 2-го графа Рочестера». Издание 1680 г.

1. Наверное, человеческая натура колеблется в кругу довольно устойчивых чувств. За скованностью страстей, которую навязали пуритане, должна была последовать разрядка. Понятно, что кавалеры, подвергавшиеся издевательствам в течение двадцати лет, испытывали естественное отвращение к нравам и идеям, от которых столько натерпелись, и в своей реакции даже миновали точку равновесия. Ненависть к лицемерию при дворе Карла II доходила до пренебрежения приличиями. Поскольку с постными минами и короткими волосами, царившими в Вестминстере, было покончено, Уайтхолл хотел насладиться своим реваншем. В этом открытом для всех дворце каждый мог стать свидетелем королевского распутства. Каждый вечер солдаты стражи видели, как король идет через сады, отправляясь спать к своей любовнице, всемогущей и бесстыжей леди Каслмейн. Подданные подражали своему государю. Переодетые мужчинами женщины, танцующие голышом компании, циничные вольности с горничными — все это обретало тогда привычные черты эпох распущенности, которые почти всегда следуют за крупными общественными потрясениями. Англия при Реставрации напоминает Францию при Директории или Европу времен «Открыто ночью»[30]. Образ этого дан в «Мемуарах графа де Грамона», но наверняка действительность была еще грубее той, что описывает Гамильтон. Олицетворяет собой этот мир и эту эпоху скорее не француз Грамон, а англичанин Рочестер. Близкий товарищ короля, которого он забавляет своими непристойными речами, непочтительный настолько, что крадет поцелуй его фаворитки, распутник, нанимавший вместе с герцогом Бекингемом таверну и растлевавший там самых порядочных женщин, живших по соседству, он — словно деградировавший образ великих елизаветинцев. Необузданность та же, но гораздо более посредственны предметы, к которым она прилагается.

Неизвестный художник. Портрет Джона Драйдена, английского поэта, драматурга, переводчика. 1693

2. Молодые кавалеры 1660 г. не получили, в отличие от своих отцов, солидного образования, которое может дать своим детям богатая и счастливая семья сквайров. Пока их отцы сражались, они жили рядом с конюхами, познали бедность и изгнание, прозябали в подозрительных кварталах Парижа и Амстердама. Пьянство среди них было обычным делом. Рочестер бахвалился тем, что не трезвел пять лет подряд. Превосходный чиновник Пипс снисходительно рассказывает о его пьянках и беспорядочных половых связях. В Лондоне множились таверны и злачные места. Недавно появившиеся в Англии кофейни и чайные салоны стали предлогом для открытия coffee houses, где пили больше бренди, чем кофе. Именно в этих coffee houses и соперничавших с ними ale houses (пивных) велись бунтарские речи и ходили скабрезные анекдоты о «My Lady Castlemaine». Грубых зрелищ — петушиных боев, травли быков собаками — не хватало, чтобы пресытить кровью зрителей, которые валом валили на казни цареубийц. Театр отражает цинизм времени. Пипс еще находит удовольствие в «Буре», но зато «Сон в летнюю ночь» считает самой нелепой пьесой, виденной им в своей жизни. Модные драматурги того времени — это Бомонт и Флетчер; комедиографы — Конгрив и Уичерли, которые перелицовывали мольеровские сюжеты («Мизантроп», «Тартюф»), но в довольно грубой и прямолинейной манере. В XIX в. дерзость комедий Реставрации будет удивлять; Тэн с отвращением недоумевает: и как только публика вообще могла их терпеть?! Они снова позабавят более аморальный XX в., и в 1935 г. Лондон будет рукоплескать «Деревенской жене» Уичерли, которая произвела в 1865 г. грандиозный скандал. Таковы колебания представлений о стыдливости, но Тэн прав, считая комизм Уичерли менее здоровым, чем у Мольера. В этих разнузданных англичанах времен Реставрации все еще живет пуританин, потому-то комедиографы с довольно мрачным ожесточением и стараются изо всех сил шокировать его.

Неизвестный художник. Портрет Сэмюэла Батлера, английского писателя, художника, переводчика. 1744

3. Если в XVI в. наибольшее чужеземное влияние на Англию оказывала Италия, то в XVII в. ее сменила Франция. Многие из поэтов-кавалеров жили во Франции в пору своего изгнания; там они познакомились с Буало, Мольером, Боссюэ и восхитились ими. Французские стихи и романы стали переводить на английский. Сам король Карл II — француз, и не только по матери, но также по своим привычкам, по своим воспоминаниям. От Людовика XIV он получил «содержание, любовницу и примеры». Англичанин времен Реставрации примешивает ко всем своим высказываниям французские фразы и словечки. Похоже, это еще один способ реагировать на пуритан. Тогда же в английский язык проникают слова, обозначающие все нюансы насмешки: to burlesque (от фр. burlesque — шутовской, смехотворный), to droll (от фр. drôle — смешной, забавный), to ridicule (от фр. ridicule — нелепый, посмешище); существительные travesty (от фр. travesti — переодетый, ряженый), badinage (от фр. badinage — шутливость, игривость, легкость, изящество). Религиозную поэму сменяет сатира. Большим успехом в то время пользовалась поэма Батлера «Гудибрас», из которой сделали пуританского «Дон Кихота», но она скорее заставляет вспомнить Скаррона, чем Сервантеса. Драйден смешивает в своих блестящих сатирах библейские аллюзии с французской формой и живописует под именами Авессалом и Ахитофел несчастного Монмута и коварного Шефтсбери. Наряду с сатирой процветает мадригал. Бесчисленные поэты-кавалеры сочиняют любовные песни, часто прелестные. Мистицизм Мильтона или Беньяна не годится для этого двора; он слишком хорошо знает, какие нравы навязал бы ему мистицизм. В 1670-х гг. официальная Англия желает быть легкой и изящной; ей хочется порассуждать.

Исаак Барроу, английский математик, физик и богослов. Гравюра. 1676

4. Из философов в моде Декарт. Начинается царство Разума, не слишком британского божества. В XVII в. вся наука — картезианская, и неспроста, потому что рассуждает о математике, астрономии, оптике. Эти дисциплины приводят к появлению в Англии гениального человека — Ньютона, который, открыв некоторые законы механики, подтверждает права Разума. Сам король и второй герцог Бекингем не чураются науки. В 1662 г. Лондонскому королевскому обществу пожалована хартия, дабы оно улучшило познание Природы. В нем объединились все, кто интересовался научными исследованиями, от короля и до образованных буржуа. Там представляли замечательные труды. Галлей рассказывал о своей комете, Ньютон — о свете, Рей — о ботанической классификации, Бойль — о распространении звука. Принципы научного исследования, уже изложенные Фрэнсисом Бэконом в «Новом Органоне» (Novum Organum), произвели тогда столь огромное впечатление, что люди начали верить в разум человека, а это приведет их в XVIII в. к поиску рациональных решений в политике, морали, экономике. Тем не менее рационализм в Англии до Локка весьма отличается от французского. Великий мыслитель английской Реставрации — это Гоббс, рассматривавший человеческие общества как чисто механические системы, которые приводят в движение наши аппетиты и желания. Эгоизм в его глазах — единственный движитель нравственного закона, но жизнь в обществе сталкивает эгоизмы между собой, и посредством этой борьбы естественное состояние, то есть состояние войны, превращается в законное согласие. Политическую философию Гоббса могло породить лишь время гражданских войн, подобное тому, которому он был свидетелем. Поскольку люди ненавидят друг друга и не способны жить в мире, единственное лекарство от анархии — это сильный властелин. «Левиафан» Гоббса (1651) есть не что иное, как тоталитарное государство современных диктаторов, но его диктатор — монарх.