обернулась и смотрит на нее. Монахиня была довольно молодая, широколицая, румяная, с пронзительным взором. С бесстрастностью, обычной для тех, кто посвятил себя благочестию, она какое-то время без тени улыбки созерцала Дору. Потом отвернулась и что-то прошептала через плечо миссис Марк, которая стояла за ней. Миссис Марк тоже обернулась и посмотрела на Дору. От смятения Дора сделалась пунцовой. Со смирением человека, ни разу в жизни не спасавшегося бегством, Дора смотрела, как миссис Марк подымается и на цыпочках, обходя скамейки, крадется к ней, наклоняется к ее плечу. Дора вся изогнулась, силясь расслышать, что шепчет ей на ухо миссис Марк.

– Что-что? – переспросила Дора куда громче, чем намеревалась.

– Сестра Урсула просит – не покроете ли вы чем-нибудь голову? Здесь так принято.

– У меня с собой ничего нет, – ответила Дора, готовая уже расплакаться от досады и неловкости.

– Можно и носовым платком, – прошептала миссис Марк и ободряюще улыбнулась.

Дора пошарила в кармане, обнаружила маленький, не первой свежести носовой платок и прикрыла им макушку. Миссис Марк удалилась на цыпочках, а монахиня еще раз обернулась и удовлетворенно посмотрела на Дору.

Вся красная, Дора уставилась прямо перед собой. Она заметила краешком глаза, что выражение лица у Пола переменилось, но не смела к нему повернуться. Она стиснула руками спинку стоявшей впереди скамьи. Латинское бормотание продолжалось. Дора вдруг почувствовала, что юбка невыносимо жмет, что на одном чулке медленно сползает петля. Ноги гудели, и ей вдруг пришло в голову, что в туфлях на высоких каблуках неудобно стоять на коленях. Она начала рассеянно осматривать комнату и никак не могла принять ее за храм Божий. Это была жалкая, обшарпанная, запущенная гостиная, давшая приют чужому обряду – зловещему и одновременно нелепому. Дора глубоко вздохнула и поднялась с колен. Стащила с головы идиотский носовой платок, спокойно прошествовала к двери и вышла.

Она оказалась в незнакомом коридоре, но, заглянув поочередно в несколько дверей, обнаружила наконец выложенный каменными плитами холл, выходивший на балкон. Она прислушалась – не гонятся ли за ней, но все было тихо. Холл был просторный, без всяких украшений: ни цветов, ни картин. Открытый камин с резной каменной полкой был чисто выметен и засыпан горкой коричневых шишек. Зеленый листок расписания оповещал о времени трапез и служб, а также о том, что вскоре состоится прослушивание пластинок Баха. Дора заспешила прочь и через высокие двери прошла на балкон.

Она облокотилась на балюстраду между пилонами и стала глядеть вниз, через площадку, на озеро. Солнце зашло, но справа от нее, на западе, небо еще полыхало оранжевым заревом в редких перьях бледных облаков, и на фоне его черным контуром прорисовывались деревья. Вдали виднелся силуэт башни, принадлежавшей, по всей видимости, монастырю. Озеро тоже светилось мягким светом; посинев до черноты, оно кое-где хранило еще слегка фосфоресцирующие отблески. Дора пошла вниз по ступеням.

Она миновала площадку, спустилась еще по одному маршу пологих ступеней. Там она задержалась на минутку – очень ныли ноги. Сняла одну туфлю, потерла ступню. Босой ноге стало настолько лучше, что Дора скинула и вторую туфлю. Та отлетела к лестнице и плюхнулась в густую траву. Дора швырнула ей вслед первую и побежала к озеру. Сухие ступени еще хранили дневную теплынь. Трава на тропинке меж вязами была примята, на ней уже проступила роса.

У поросшей камышом кромки воды оказались деревянные мостки, к ним была привязана лодочка. У нее был такой заманчивый, соблазнительный вид, какой, впрочем, бывает у всех маленьких уютных лодочек. Дора обожала лодки, но они внушали ей и безотчетный страх – она ведь не умела плавать. Дора подавила в себе соблазн прыгнуть в лодку и заскользить по черной глади озера. Вместо этого она побрела вдоль берега. Высокая трава цеплялась за подол. Земля под ногами становилась сырой и топкой. Озеро резко забирало вправо, а Дора смутно догадывалась, что оно и с другой стороны окружает дом, отделяя его от монастыря. Дора стояла, вглядываясь поверх воды в темноту, и думала о том, что это первый миг покоя за весь день. Она постояла еще какое-то время, вслушиваясь в тишину.

Вдруг по другую сторону озера резко и отчетливо ударил колокол. С минуту он звонил настойчиво и гулко. Затем вновь воцарилась тишина. Звон слышно было так, будто звонарь стоял у кромки воды, за монастырской стеной, – так отчетлив был высокий, повелительный голос колокола. Дора повернула назад и быстро побежала к тропинке меж вязами. Колокол напугал ее. Она торопливо взбиралась по косогору и о туфлях вспомнила, лишь когда ступила одной ногой на ступеньки. Бросилась шарить в высокой траве по обе стороны от ступеней. Проклятых туфель нигде не было. Она глянула вверх, на мрачную громаду дома, нависшую над ней в ночном небе. Снова начала беспомощно рыться в траве. Но было слишком темно и ничего не видно. В доме, где-то у балкона, зажегся свет. Дора отчаялась и поплелась вверх по усыпанной гравием площадке. Идти по камням было больно.

В комнату, где горел свет, можно было попасть прямо с балкона, с правой стороны, через двойные застекленные двери – их, похоже, также прорубили относительно недавно по инициативе все того же вандала, который похозяйничал внизу. В освещенной комнате Дора увидела много людей. Раздумывать времени не было, и она, прикрыв глаза ладонью, быстро переступила порог.

Кто-то схватил ее за руку и повел вглубь. Это была миссис Марк.

– Дора, бедняжка, жаль, что мы вас спугнули. Надеюсь, вы не заплутались в саду?

– Нет, но я потеряла туфли, – ответила Дора. Теперь она сразу почувствовала, какие у нее мокрые и ледяные ноги. Она инстинктивно подалась вперед и уселась на краешек стола. Вокруг столпились люди.

– Ты потеряла туфли? – неодобрительно спросил Пол. Он тоже подошел вместе со всеми и стоял теперь прямо против нее.

– Я сбросила их где-то около ступенек, там, у тропинки, а потом не смогла найти. – Дора была крайне довольна простотой такого объяснения.

Джеймс Тейпер Пейс выступил вперед и сказал:

– Надо организовать поиск! В группу войдут Тоби и я – мы ведь уже знакомы с миссис Гринфилд. Прихватим с собой фонарики. А миссис Марк тем временем всех ей представит.

– Я тоже пойду, – заявил Пол.

Дора знала, он всегда был уверен, что найдет любую вещь, которую она потеряла. И надеялась, что именно он, а не кто-то из этих двоих, отыщет ее туфли. Это бы его ублажило.

Болтая холодными мокрыми ногами в рваных и грязных чулках, Дора сосредоточилась на единственном знакомом ей лице – миссис Марк.