Глава девятая

Смерть и победа

Такое встречается крайне редко. Благодаря воспоминаниям судового врача Битти можно восстановить картину того, как умирал Нельсон, почти по минутам. Адмирал получит смертельное ранение в четверть второго, умрет – в 4 часа 30 минут. Чуть больше трех часов, последних в его жизни…

Достойно умирать – очень трудно. Нельсон тоже страдал от боли, но каким же мужеством обладал этот маленький человек! У вас есть претензии к адмиралу? Теперь посмотрите, как он умирал. Заплачете вместе с его матросами!

…Его несут в кубрик, и тяжело раненный Нельсон вдруг просит одного из мичманов передать капитану, что нужно бы заменить штуртросы (тросы, идущие от штурвала к рулю). Потом он закрывает лицо своим платком. «Не нужно, чтобы команда видела, кого несут в кубрик». Просит еще один платок, чтобы прикрыть награды.

Нижние отсеки корабля выкрашены в темно-красный цвет. Говорят, что еще в XVII веке адмирал Роберт Блейк ввел эту традицию. Именно для того, чтобы люди меньше боялись вида крови, ведь раненых приносят сюда. Их, в одном отсеке с Нельсоном, больше пятидесяти. Стоны, крики… Умершие – тоже здесь.

При «транспортировке» платок с лица Нельсона сполз, и судовой врач услышал крики раненых матросов: «Мистер Битти, здесь лорд Нельсон! Мистер Битти, адмирал ранен!» Врач спешит к Нельсону, сюртук которого уже намок от крови. Положить на одну из мичманских коек, раздеть, осмотреть рану! Сейчас не до церемоний, сюртук положили под голову раненого мичмана Уэстпела, потом он будет вспоминать, что бахрому от эполетов пришлось отдирать вместе с прядями волос.

Битти просит раздетого адмирала рассказать, что он чувствует. «Мне кажется, Битти, что мне перебили хребет. Я не чувствую нижнюю часть тела, мне трудно дышать…» Врач сразу понял, что шансов на спасение нет, но об истинном положении дел знают лишь его помощники да капитану Харди регулярно докладывают. Он наверху, на палубе, битва ведь еще не закончена.

…Примерно в два часа «Виктори» отцепился от «Редутабля». В 14.20 французский корабль, у которого горела корма, сдался. Из 643 человек команды 300 погибли и более 200 получили ранения. У капитана Люка – несколько ран. Английский офицер, принимавший его шпагу, отсалютовал Люка своей. Они умели ценить настоящую храбрость. Чтобы не особо развивать эту тему, позволю себе привести те же слова испанского офицера, которые взял одним из эпиграфов к своей книге Перес-Реверте.

«Я полагал увидеть этих людей (англичан) преисполненными гордыни и невыносимо надменными из-за одержанной ими победы, однако на деле обнаружил нечто противоположное: они воздавали самые большие почести нашим пленным офицерам и говорили о них с истинным восхищением».

Так и надо побеждать, с достоинством.

Вильнёв тоже сдался около двух часов. Он стоял на квартердеке своего «Бюсантора» абсолютно один. Корабль потерял мачты, все шлюпки были разбиты в щепки. Вильнёв дал сигнал «Сантисима-Тринидад» забрать его, да какой там… Член «братства Нельсона» капитан Томас Фримантл со своим «Нептуном» стоял напротив испанской громадины и расстреливал ее. Краса и гордость флота Его Католического Величества превращалась в развалину. Вильнёв вручил свою шпагу капитану морской пехоты Джеймсу Атчерли с «Конкерора»…

Много еще что можно рассказать. И про попытку тяжело раненного Гравины уйти в Кадис, и про странные «маневры» адмирала Дюмануара. Предлагаю все же завершать битву вместе с Нельсоном, ведь это – его победа.

…Не слишком-то странное совпадение. Сигнальщика Джона Паско, получившего нетяжелое ранение, положили в кубрике рядом с Нельсоном. Всякий раз, когда команда «Виктори» получала извести о сдаче очередного корабля противника, раздавались приветственные крики. Периодически отключавшийся Нельсон однажды не понял сразу, в чем дело, и встревожился. Паско приподнялся и успокоил адмирала: «Еще один корабль взят, милорд!»

Нельсон обрадовался. Его мучила жажда, и он все время просил пить. И постоянно спрашивал про Харди. «Почему никто не приводит ко мне Харди?! Он, должно быть, погиб, его убили!» Харди не мог спуститься к адмиралу, «Виктори» вел бой.

Нельсон страдает. Но слышит голос армейского офицера Балкли и говорит: «Передайте привет отцу». Видит мичмана с оторванной ядром ногой и просит Битти: «Хорошенько позаботьтесь об этом юноше». Почти с любым, кто подходит к нему, от капеллана до казначея, заводит разговор об Эмме и Горации. Главное, что его беспокоит.

…Они сдавались. Слово вроде сильно отдает позором, но это как раз тот самый случай, когда не стоит торопиться с презрительными ухмылками. Во-первых, на флоте капитан, оказавшийся в безвыходной ситуации, предпочитал сдаться. Что, может, и было слегка позорным, но отнюдь не зазорным.

Во-вторых, сдаваться можно по-разному. 74-пушечный «Фуге» капитана Луи-Алексиса Бодюэна сражался отчаянно. Капитан получил смертельное ранение почти в начале боя, его заместитель тоже был ранен, 300 (!) человек команды погибли или были ранены. Они не спускали флаг до последнего и сдались только тогда, когда уже не могли сопротивляться.

Еще один корабль, тоже 74-пушечник «Энтрепид» капитана Луи Энферне, потерял все мачты, половину команды, но попытался спасти «Редутабль». Практически обездвиженный корабль мог стать для англичан легкой добычей, но раненый Энферне размахивал саблей и призывал сражаться дальше. Офицерам, понимавшим, что сражаться уже невозможно, пришлось крепко держать Энферне, когда они спускали флаг…

…Капитан Харди спустился в кубрик примерно через час после того, как туда отнесли Нельсона. Они пожали друг другу руки.

«– Как идет сражение, Харди? Как наши дела сегодня?

– Прекрасно, милорд! Мы захватили от двенадцати до четырнадцати вражеских кораблей, однако пять кораблей их авангарда развернулись и, похоже, собираются атаковать “Виктори”. Я позвал на подмогу два-три корабля и не сомневаюсь, что мы устроим им теплый прием.

– Надеюсь, ни один из наших кораблей не спустил флаг?

– О нет, милорд. Ни один, об этом можете не беспокоиться.

– Со мной все кончено, Харди. Жить мне осталось недолго. Подойди ко мне поближе и пообещай, что передашь леди Гамильтон прядь моих волос и все мои вещи».

Харди попытался успокоить адмирала, дескать, мистер Битти наверняка сможет вам помочь. Нельсон покачал головой. Они снова пожали руки, и Харди вернулся на палубу.

…Ему становилось все хуже и хуже. Нельсон просил пить, но почти не стонал. Битти занимался и другими ранеными, однако рядом с адмиралом постоянно находился кто-то из его помощников. С какого-то момента он стал повторять фразу: «Слава Богу, я исполнил свой долг…»

Скоро Англия узнает и про знаменитый сигнал, и про слова Нельсона перед смертью. Как он мог не стать национальным героем?! Он, человек, который создал целую идеологию в одном слове. Долг! Не безумная храбрость, не способность к самопожертвованию…