будем слишком зависимы от обстоятельств, в первую очередь – от погоды.

Нельсон предложил, чтобы «ордер похода был и ордером баталии». То есть чтобы корабли с ходу могли вступить в бой. Для этого следует создать две колонны и одну вспомогательную эскадру, готовую в нужный момент поддержать любую из колонн.

Эксперты полагают, что тем самым Нельсон намеревался дать не одно, а, по сути, два отдельных сражения. Первым, наступательным, должен был руководить Коллингвуд. Вторым, оборонительным, сам Нельсон. Как обычно, Нельсон собирался прорезать линию противника. Дать Коллингвуду численное превосходство над неприятелем, а самому, с меньшими силами, сдерживать натиск большей части неприятельского флота. То есть Нельсон брал на себя более сложную и опасную задачу.

Просто обороняться Нельсон, впрочем, не собирался. «Я атакую неприятельские корабли и буду делать все, чтобы действия второго флагмана встречали как можно меньше препятствий».

Вот, в самых общих чертах, тот план, который вызвал восхищение его капитанов. Верный Коллингвуд, слушая Нельсона, только кивал головой. Теперь они знали. Это то, что адмирал, с характерной для него нескромностью, назвал «объятием Нельсона». Нравилась адмиралу всяческая «тактильность». Разгромить центр и арьергард противника, не дожидаясь, пока авангард сможет прийти на помощь. Лишить врага численного преимущества на отдельных участках сражения, полагаться на то, в чем его офицеры и матросы явно превосходят противника. В маневрах и стрельбе.

Понимал ли Нельсон, что, отказываясь от традиционной линии, он рискует превратить сражение в какую-то огромную свалку, где корабли будут отчаянно рубиться друг с другом в ближнем бою? Понимал, но считал, что как раз в ближнем бою перевес на его стороне.

За несколько дней до сражения Нельсон слегка скорректировал свой план. Сорока кораблей у него не будет, не будет и тридцати. 27, все, что есть. Делимся только на две колонны. Одна – Коллингвуда, другая – его. Остальное – как и было задумано.

Риск, вообще-то, огромный. Дело в том, что головным кораблям, разрезающим линию, неизбежно предстояло пройти сквозь шквальный продольный огонь неприятеля до того, как они сами смогут совершить бортовые залпы. А удастся ли каждому капитану удержаться в кильватере идущего перед ним судна?

Некоторые до сих пор считают план Нельсона «безрассудным». Судят, так сказать, победителя. Знаете, гениальное безрассудство – фирменная черта Нельсона. Полагаю, без риска ему было просто неинтересно воевать. В этом смысле он полная противоположность герцога Веллингтона. Веллингтон устраивал выволочки тем своим генералам, которые позволили себе отступить от инструкций. Нельсон рассчитывал на то, что его капитаны смогут рискнуть в нужный момент.

Потому он и не давал подробных инструкций. Короткий рассказ, а в конце – «Ставьте свой корабль как можно ближе к борту корабля противника!» Неужели достаточно?! Не поверите, да.

Глава седьмая

Слабый ветер перед бурей

Капитан фрегата «Эвриалус» Генри Блэквуд, 19 октября 1805 года, первым увидел, как испанские и французские корабли начали выходить из Кадиса. Ветер был совсем слабым, вся флотилия покинула испанский порт только в семь часов утра 20 октября. К тому времени Блэквуд уже успел предупредить Нельсона.

«Моя дорогая возлюбленная Эмма, мой нежный сердечный друг!

Я получил сигнал о том, что вражеские корабли выходят из порта. Ветер слишком слабый, поэтому я не надеюсь их увидеть прежде завтрашнего утра».

Это письмо написано еще 19-го, в прогнозах Нельсон не ошибся. Слабый ветер, почти штиль… Идут медленно, но уже совершают первую серьезную ошибку. Вильнёв и Гравина решают «перемешать» корабли в эскадрах. Формально – из-за боязни возможного мятежа. Приведет это пусть и не к полной, но очень существенной неразберихе.

Фрегаты Нельсона теперь не спускают глаз с неприятеля, тщательно следят за всеми его перемещениями. Ветер то слабеет, то свежеет. Они так и двигаются, рывками. Весь день 20-го противники проведут маневрируя. Нельсон, так страстно желавший встречи с Вильнёвом, не торопится. Он хочет, чтобы француз увел свой флот как можно дальше от Кадиса, чтобы не возникло искушения вернуться. Пока они шли на запад, видимо, действительно намереваясь вырваться в Средиземное море.

…Мыс Трафальгар находится примерно в 40 километрах от Кадиса, на северо-западе Гибралтарского пролива.

Трафальгар – название красивое. То, что надо для великого морского сражения. Там произойдет встреча двух флотов, а пока – они маневрируют.

Вильнёв долгое время не видел противника, только его дозорные корабли. В какой-то момент французские моряки даже возрадовались, они уже не раз ускользали от однорукого адмирала, может, и сейчас получилось? Нет, они пока его просто не видят. Нельсон идет параллельным курсом, километрах в тридцати, западнее. Ситуацию он контролирует. Пусть уходят дальше в море, тогда у них даже возможности повернуть к Кадису не будет.

А французский адмирал все же очень толковый флотоводец. Он практически предугадал план Нельсона! Последние инструкции капитанам кораблей перед выходом из Кадиса:

«Вставать в линию, параллельную союзному флоту, как это бывало в прошлом, англичане не будут. Нельсон постарается рассечь нашу линию, окружить наш авангард… Вы должны всеми силами помогать друг другу и, насколько это возможно, следовать за вашим адмиралом. Не тратьте понапрасну боеприпасы… открывайте огонь лишь в непосредственной близости».

Умница, что говорить. Только расстояние между «знать» и «сделать» не как в ближнем бою, а больше, значительно больше. Что с того, что Вильнёв понимал, как станут действовать англичане? Даже построение в походный порядок оказалось для его моряков проблемой. Опыта совместного маневрирования у них просто нет. Еще и ветер неблагоприятный… Шансы на то, чтобы избежать встречи с Нельсоном, устремились к нулю. Чуть позже восьми часов вечера Вильнёву сообщили: корабли англичан недалеко. И это уже не дозорные суда.

Есть довольно популярная версия, согласно которой французский адмирал в последний момент все же попытался вернуться в Кадис. Ее, по понятным причинам, очень любят испанские историки, но не только они. Не будем развивать эту тему. И не потому, что сам Вильнёв впоследствии категорически отрицал подобное намерение. Просто вечером 20 октября у него уже не было такой возможности.

…Нельсон к вечеру 20-го подуспокоился. Сам он еще вражеский флот не видел, но благодаря капитанам фрегатов все знал. Блэквуд как раз прибыл на «Виктори» с очередным донесением. Выслушав его, Нельсон сказал находившейся рядом группе мичманов: «Сегодняшний день, или завтрашний, станет для вас днем удачи, мои юные друзья». Отправляясь с Блэквудом к адмиральской каюте, он вдруг остановился. «Двадцать первое октября, Блэквуд! Этот день всегда был праздником в моей семье. Я отмечал его еще мальчишкой в Бёрнем-Торпе».

Конечно, праздник! 21 октября 1757 года его дядя Морис Саклинг участвовал в