– Нет, Эдмунд. Назовите имя и возраст ребенка.

– Ах да. Ифа Брубек. Ей шесть. Всего шесть!

– Понятно. А во что Ифа одета?

– В майку с зеброй. Сандалии.

– Так, сейчас главное – быстро отреагировать, поэтому я вызову охрану пирса и попрошу дежурных начать поиски вашей дочери. А вы напишите вот здесь свой номер телефона. – Она подает мне ручку и визитную карточку, и я корябаю на ней номер. – Дуайт, вы вместе с Эдом идите на пирс, прочесывайте толпу. Я останусь здесь. Если на пирсе вы ее не обнаружите, возвращайтесь в «Маритайм», и там мы снова все обсудим. Эд, если Ифа здесь объявится, я сразу же вам позвоню. А теперь идите. Ну идите же!

Мой телефон снова звонит; Холли с вопросом:

– Она там?

По моей заминке все и так ясно.

– Нет.

– Понятно. Шерон рассылает эсэмэски всем приехавшим на свадьбу гостям, чтобы осмотрели весь отель. Двигай обратно. Я буду в вестибюле, с Бренданом.

– Ладно: я сейчас вер… – Но Холли кладет трубку.

Из увеселительного парка доносится веселая музыка. Может быть, Ифа там?

– Детей младше десяти лет без сопровождения туда не пропустят, – поясняет Дуайт Сильвервинд в расшитом стразами жилете. – Давайте-ка поищем на пирсе. И не волнуйтесь, на мисс Николс… – он кивает на свое «святилище», – можно положиться. Она из дорожной полиции.

– А как же вы… – Я машу рукой в сторону его будки. – Вы же работаете.

– Сегодня утром ваша дочь хотела со мной повидаться, и не без причины.

Мы с ним идем по пирсу в обратную сторону, всматриваемся в каждое лицо, заглядываем в галерею игровых автоматов. Все впустую. В самом начале, а может, и в конце пирса я слабо благодарю Дуайта Сильвервинда за помощь, а он говорит:

– Нет, по Сценарию я должен остаться с вами до конца.

– По какому сценарию? – спрашиваю я, но мы уже переходим улицу и попадаем в прохладный вестибюль «Маритайма», а в своих безумных метаниях по пирсу я отыскал только этого морщинистого друида в карнавальном прикиде, который, впрочем, не особо выделяется среди фантастически наряженных участников конвента.

Стойка регистрации превращена в оперативный штаб. Встревоженный управляющий плечом прижимает к уху телефон, а со всех сторон толпятся Сайксы и Уэбберы, дружно смотрят на меня, дерьмового папашу, который виноват в этом кошмаре: Шерон и Питер, Рут и Брендан, Дейв и Кэт, даже Полин и Остин.

– На пирсе ее нет, – докладываю я, хотя это и так понятно.

– Аманда наверху, в вашем номере, – говорит Рут, – на случай, если Ифа туда вернется.

– Не волнуйся, – говорит Полин, – она наверняка объявится с минуты на минуту.

Остин, согласно кивая, добавляет, что Ли с друзьями отправился на пляж, проверить, не вздумала ли Ифа побродить босиком по берегу. Дейва и Кэт как будто ускоренно состарили, а Холли даже не замечает моего возвращения.

Управляющий обращается к ней:

– Не поговорите ли вы с представителем полиции, миссис Брубек?

Холли берет трубку:

– Здравствуйте… Да. Моя дочь… Да-да, я знаю, что это случилось менее часа назад, но ей всего шесть лет, и я хочу, чтобы вы прямо сейчас объявили розыск… В таком случае сделайте исключение… Нет, это вы послушайте: мой муж – журналист центральной газеты, и если Ифу не отыщут в целости и сохранности, то вы очень и очень пожалеете, если прямо сейчас не поднимете всех на ноги… Спасибо. Да, шесть лет… Темные волосы до плеч… Майка с зеброй… Нет, не полосатая, просто майка с изображенной на ней зеброй… Розовые штанишки. Сандалии… Не знаю, погодите минутку… – Холли смотрит на меня, лицо покрывает пепельная бледность. – А ее резинки-скранчи в номере тоже не было?

Я тупо смотрю на нее. Чего не было?

– Ну, такой серебристой штуки с блестками, которой она собирает волосы в хвост.

Не знаю. Не знаю. Не знаю. Холли, не отвечая полицейскому, вдруг резко запрокидывает голову назад, под каким-то странным углом, а лицо принимает отсутствующее выражение. Что с ней происходит? Однажды я видел, как у моего коллеги-диабетика случился приступ гипогликемии, и у Холли сейчас похожие симптомы.

– Скорей! Держи ее! – кричит Шерон, и я бросаюсь к Холли, но ее подхватывают Брендан и Кэт, не дают упасть.

– Несите ее сюда, – говорит управляющий, и Холли не то ведут, не то несут в кабинет.

Она дышит тяжело, яростно, вдох – выдох, вдох – выдох, и Кэт, которая в молодости окончила курсы медсестер в Корке, говорит:

– Отойдите! Не путайтесь под ногами! – и с помощью Брендана укладывает Холли на диван. – Дыши ровнее, деточка, – приговаривает Кэт. – Медленно, спокойно, я тебя очень прошу…

Мне надо быть рядом с Холли, но вокруг нее толпятся Сайксы, в кабинете тесно, и, в конце концов, я сам во всем виноват. Вижу глаза Холли, ее зрачки, суженные до крошечных точек… Полин Уэббер вдруг громко произносит: «Что это у нее с глазами?» – спина Питера закрывает обзор – лицо Холли искажает судорога – Дейв говорит: «Кэт, может, вызвать врача?» – лицо Холли замыкается, мертвеет, будто она без сознания – Брендан спрашивает: «Мам, это приступ?» – Кэт шепчет: «У нее пульс слишком частит» – управляющий заявляет: «Я вызываю неотложку» – а губы Холли шевелятся, и она невнятно бормочет слово: «Десять…» – неразборчиво, как говорят глухие от рождения, хрипло и медленно, подчеркнуто растягивая слоги, будто магнитофонная запись, поставленная не на ту скорость.

Кэт вопросительно смотрит на Дейва; тот пожимает плечами:

– Десять чего, Холли?

– Она еще что-то говорит, Кэт, – добавляет Рут.

Холли начинает второе слово: «П-п-й-ат-т-т…»

Питер Уэббер шепчет:

– А на каком это языке?

– Холли, деточка моя, о чем ты? – спрашивает Дейв. – Что ты хочешь сказать?

Холли бьет легкая дрожь, и голос тоже дрожит: «…на-дддца-а-ть…»

Мне бы самое время вмешаться, взять ситуацию под контроль, в конце концов, я гражданский муж Холли; правда, в таком состоянии я никогда ее не видел, да и никого другого тоже.

Питер высказывает догадку:

– Десять пятнадцать?

Дейв спрашивает у дочери:

– Детка, что случится в десять часов пятнадцать минут?

– Она бредит, – говорит Брендан. – У нее приступ.

Подвеска с лабиринтом Джеко соскальзывает с края дивана и висит, раскачиваясь. Холли ощупывает голову, морщится от боли, но с глазами у нее все в порядке; она удивленно моргает, оглядывает встревоженные лица родных:

– О господи! Я что, упала в обморок?

Никто не знает, что ей ответить.

– Типа того, – говорит Шерон. – Нет-нет, не вставай.