том языке, на котором написан. Меня увлекла идея воображаемого вневременного диалога между интеллектуалами разных эпох и народов, каждый из которых изъяснялся бы на своем языке, но языки эти сливались бы в общую концептуальную гармонию, в калейдоскоп голосов.

– Я думал о том, что за годы карьеры ты положил на музыку великое множество текстов, некоторые из которых были, так сказать, позаимствованы из сокровищницы мировой литературы, а другие написаны специально для тебя такими видными авторами, как Пазолини, Мичели и Де Мелис. Случалось ли тебе самому сочинять тексты, а после писать для них музыку?

– Очень жаль, что у меня не получилось положить на музыку стихотворение Эдоардо Сангвинети «Баллада о труде». В нем говорится о «лестнице» жизни, усталости от трудов и о том, как разные поколения в разные эпохи поднимаются и спускаются по ее ступеням… Оно сразу же произвело на меня настолько потрясающее впечатление, что я и сейчас волнуюсь, едва вспоминаю о нем…

Ну а в ответ на твой вопрос могу сказать, что однажды я написал текст и положил его на музыку, это было в восемьдесят восьмом году. Я думал о моей жене Марии, а потом написал стихотворение и посвятил его ей, сразу же сочинив под него композицию «Отзвуки для женского (мужского) хора и виолончели ad libitum».

– Под звуком ты подразумеваешь не только музыку. В данном контексте звук – это еще и близкий человек…

– Да, речь о том близком человеке, кто все эти годы дарит мне вдохновение, без которого я не могу дышать: о Марии – женщине, которую я люблю без памяти и которая много лет назад приняла меня таким, как есть, и прошла со мной рука об руку всю свою жизнь.

– Интересно, что в «Кантате Европе», «Голосах из тишины», «Иерусалиме», «Пустоте переполненной души», музыке к «Миссии» и до некоторой степени в «Отзвуках» тебе удается различными способами добиться единства разнообразных, далеких друг от друга и даже противоположных составляющих – мотивов религиозных и популярных; западных, ближневосточных и восточных; всеобщих и индивидуальных; внутренних и внешних…

Складывается впечатление, что слитые воедино тексты и элементы композиции создают эффект «музыкальной глобализации» или, скорее, «идеального единства».

– Объединить то, что на первый взгляд кажется несоединимым – тот идеал, которому я следовал на протяжении всей своей музыкальной карьеры. Но это не целенаправленное, намеренное действие, а особое состояние, в которое я погружаюсь всякий раз, когда работаю.

– Размышляя об «идеальном единстве» и сосуществовании различий, я задавался вопросом, не приходилось ли тебе ощущать, что в последнее время граница между твоей прикладной и абсолютной музыкой стала размываться в том числе и благодаря двойной эстетике, о которой ты говорил. Если ты и сам это замечал, то не мог бы рассказать, когда это произошло и в каких из твоих композиций эта тенденция особенно заметна?

– Сложно сказать, тем более, что твой вопрос касается меня напрямую, а значит, я не могу быть объективным. Признаюсь, в девяностые годы я пытался сделать свою абсолютную музыку доступней для понимания широкой публики, изменив некоторые приемы: я стал использовать сравнительно небольшой звуковой диапазон, модальность, тембрику и взял кое-какие композиционные решения из своих прикладных работ. Конкретные композиции назвать не так просто, но среди первых сочинений, где я применяю данный подход, можно выделить «Второй концерт для флейты, виолончели и оркестра» (1984), ту же «Кантату Европе», «Фрагменты Эроса: Кантата для сопрано, фортепиано и оркестра» (1985), которую я писал урывками в восьмидесятые, ну и, конечно, «UT для трубы в строе до, для струнных и ударных» (1991).

Знаешь, если я пытаюсь увязать в своих произведениях оба подхода, хотя лично для меня разница между абсолютной и прикладной музыкой все-таки есть, это еще не доказывает, что мой замысел во всех случаях одинаков. У других композиторов, например у Нино Роты, подобных проблем не возникает, ведь они всегда пишут в одной и той же манере. Для меня все по-другому, потому что я использую различные методы. Сравните мои абсолютные произведения с моей киномузыкой и сразу все поймете… А пока подход варьируется, перед композитором встает проблема выбора.

Не знаю, я ли придумал термин «абсолютная музыка» или же он употреблялся и до меня, да это и не важно: я пришел к нему самостоятельно, а не под чьим бы то ни было влиянием. Мне надоели определения «серьезная», «академическая», «современная» музыка… Современная музыка включает в себя великое множество жанров! Мне хотелось провести границу между киномузыкой, то есть музыкой, связанной с другим произведением, с другим искусством, и музыкой абсолютной, которая рождается по воле композитора, на которую не воздействуют никакие, в том числе музыкальные, влияния. Даже если автор тем или иным образом ссылается на своих предшественников, его творчество свободно от воздействий других искусств.

Очень может быть, в итоге окажется, что и музыка, и кино обладают достаточно широкой функциональностью, и в таком случае эти искусства смогут свободно дополнять друг друга.

В общем, абсолютная музыка автономна и касается только меня как личности, а прикладная музыка связана с другими, чужими произведениями.

Заимствования, форма и лингвистические переклички

«UT»

– Среди названных тобой произведений, где абсолютная музыка переплелась с прикладной, ты упомянул «UT» – произведение, написанное в августе 1991 года. Ты посвятил его своему отцу, Мауро Мауру и Франческо Катании – трубачам.

– Посвящение Мауро Мауру было моим долгом – это он просил меня написать это произведение и блестяще исполнил его в Риччионе, где дирижировал Флавио Эмилио Сконья. Франческо Катания – один из лучших трубачей, которых я когда-либо знал. Когда я думаю о нем, мне просто хочется плакать. Этот невероятный человек был первой трубой оркестра Оперного театра Рима, как вдруг у него случился паралич губ и ему пришлось отказаться от профессии. Представляешь себе такое? В театре знали о его блестящих талантах, и потому он был не уволен, а назначен дирижером оркестра. Он проработал еще несколько лет, однако вскоре совершенно оглох и тогда уже ушел из театра. Франческо был непревзойденным исполнителем и мог сыграть то, что никому не по силам. Мы уже говорили о том, что для фильма «Плохой, хороший, злой» я написал очень сложную партию и наложил в записи пять мелодий трубы, и все их исполнил Франческо. Лишь он один мог сыграть то, что я написал, так, как надо.

– «Ut» – это нота до в латинской системе обозначения, но она может также принимать значение предиката. Например, «Cicero ut consul» – «Цицерон в качестве консула». То есть как бы два в одном, личность как таковая и профессиональная принадлежность…

Как мне кажется, это произведение об