которое на основании соглашения о перемирии обязано препятствовать всем лицам, принадлежащим к французским вооруженным силам, в их выезде за границу.

в) Поскольку родственники французов, сражающихся на советской стороне, находятся в оккупированной зоне Франции, надлежит провести энергичное расследование, не помогали ли они в бегстве [их родственника, сражающегося на стороне СССР — Ред.] из Франции, и если окажется, что это так, то следует тут же прибегнуть к суровым мерам» [747].

Сбитые и захваченные в плен летчики эскадрильи «Нормандия — Неман» отвечали всем требованиям, дающим им право на статус военнопленных. Однако политические расчеты гитлеровцев были иными, и пленных передавали Лавалю, веря в то, что ожидающая их там судьба не будет розовой. При случае гитлеровцы не замедлили воспользоваться этим, чтобы сразу убить двух зайцев: оказать «политическое давление» на Петэна, а заодно и организовать репрессии против мирного населения, в данном случае против родственников своих жертв. О том, какие именно «суровые меры» были предприняты в отношении родственников, некоторое представление дает такой факт: в своей директиве ОКВ предписывало, чтобы в принятии этих «мер» участвовали (наряду с ОКВ) военный губернатор Франции (Militarbefehlshaber) и высший начальник СС и полиции во Франции.

Мы не знаем, как была осуществлена эта директива на территории Франции. Не знаем и того, были ли выданы (и в каком количестве) летчики «Нормандии» в руки предателей из Виши.

Однако нам стало известно — и притом от самих наиболее заинтересованных лиц — несколько иных подробностей, которые могут указать на то, что в оперативных районах Восточного фронта вермахт собственными силами и «со всей решительностью» проводил в жизнь рекомендации, идущие сверху, но не содержавшиеся в данной директиве, хотя полностью соответствовавшие ее духу и букве.

В мае 1943 года — в то самое время, когда ОКВ издало свою позорную директиву, — «Нормандия» получила приказ атаковать неприятельские аэродромы и уничтожить возможно большее число гитлеровских самолетов непосредственно на земле. Это были довольно опасные операции, но не страх против упорствующего противника составлял здесь существо вопроса.

Один из летчиков авиаполка «Нормандия — Неман» писал после войны:

«Больше всего летчики «Нормандии» боялись вынужденной посадки на вражеской территории. Ведь радио Виши уже неоднократно объявляло, что их следует рассматривать как франтиреров, со всеми вытекающими отсюда последствиями». [748]

В двух случаях захваченные в плен офицеры вышли из беды живыми. Летчик Бейссад, сбитый 30 июля 1944 года за линией гитлеровской обороны и захваченный в плен, был обнаружен живым после войны [749].

Но если в случае с Бейссадом мы вынуждены удовлетвориться этим лаконичным утверждением, то происшествие со старшим лейтенантом Фельдзером изобилует многими деталями. Сбитый 1 августа 1944 года над Белоруссией, он попал в плен к гитлеровцам. Опознанный как француз, он был избит солдатней прикладами, а затем отправлен в ближайший авиационный штаб, где был подвергнут допросу, сопровождавшемуся ударами по голове и угрозами:

«Вы же француз! Почему вы сражаетесь в России? Значит, за деньги? Вас сейчас расстреляют на месте. Где находится ваш полк гнусных изменников?..»

Отвага и сила характера, проявленные Фельдзером, были причиной того, что гитлеровцы оказались вынужденными отступить. Летчика отправили в лагерь для военнопленных, он бежал оттуда, намереваясь через Балканы попасть обратно в свою эскадрилью, в СССР. Но окончание войны не позволило ему реализовать свой план [750].

А что было с другими? Из числа захваченных гитлеровцами в плен летчиков «Нормандии» уцелело четверо. Но было значительно больше таких, что погибли по ту сторону фронта, на территории врага. Расстреляли ли их солдаты вермахта? Были ли они убиты в бою? Допустимы всякие гипотезы… А предположения относительно судеб тех, кто живым попадал в руки гитлеровцев, были самыми мрачными. Люди из полка «Нормандия» хорошо знали высказывание взятого в плен советскими войсками германского летчика. Из его показаний было ясно, что «у французских летчиков было очень мало шансов остаться в живых, попав в плен к немцам на русском фронте» [751].

На Суде народов в Нюрнберге заместитель главного обвинителя от Великобритании сэр Дэвид Максуэлл-Файф затронул вопрос о «решительных мерах», то есть о репрессиях гитлеровцев по отношению к родственникам летчиков «Нормандии» за помощь, оказанную им в бегстве из Франции в СССР. Обращаясь к фельдмаршалу Кейтелю, представитель Англии спросил:

«Можете ли вы себе представить нечто более страшное, чем применение решительных мер в отношении матери молодого человека, которая помогла ему идти сражаться плечом к плечу с союзниками его страны? Можете ли вы себе представить что-либо более достойное презрения?»

Пытаясь сначала защититься своими павшими сыновьями, шеф ОКВ вынужден был заявить, что он сожалеет, если была привлечена к ответственности чья-либо семья за преступления, совершенные ее сыновьями. Это вызвало немедленную реакцию — протест обвинителя против использования убийцей с маршальским жезлом термина «преступление».

Данный протест был минимальной сатисфакцией за несправедливое обвинение, брошенное Кейтелем группе французских солдат и офицеров, которые в 1942 году, после бегства из Франции, кружным путем через Тегеран добрались до СССР. Там в составе 18-го гвардейского полка советских ВВС (командир полка Герой Советского Союза полковник Анатолий Голубев), а затем самостоятельного полка они вошли в состав авиадивизии генерала Комарова, сражаясь и проливая кровь плечом к плечу со своими советскими товарищами под небом России, Белоруссии, Литвы и Польши. Около 2 тысяч боевых вылетов, 273 победы в течение трех лет, высокое звание Героя Советского Союза, присвоенное четырем французским летчикам — Марселю Альберу, Роллану де ля Пуапу, Жаку Андре и Марселю Лефевру, а также много других высоких наград, врученных их товарищам, — таков итог этого сотрудничества. Летчики полка «Нормандия» сделали очень много для укрепления вечной дружбы между двумя великими народами — советским и французским.

На последнем этапе войны дело едва не дошло до чудовищной по своим масштабам резни пленных-летчиков.

После сильнейшего налета союзной авиации на Дрезден (в феврале 1945 года) в высших кругах третьего рейха (Гитлер, Геббельс и др.) возник план: в качестве реванша истребить 40 тысяч пленных английских, американских и советских летчиков. Но осуществить этот варварский план фашистам не удалось. Один из главарей рейха, Фриче, давая показания Международному военному трибуналу, объяснял невыполнение этого плана тем, что как раз в то время встал вопрос об обмене примерно 50 тысяч пленных между Германией и Англией, в чем Германия была крайне заинтересована ввиду своего критического военного положения. Задуманная же массовая резня явно могла сорвать переговоры об обмене [752].

УБИЙСТВО