— Я забыла! — Настя по-детски приложила ладонь к губам и вдруг сорвалась с места и выскочила из кабинета.

А вот это интересно. С чего бы такая прыть? Неужели сейчас я увижу загадочного брата графини Комаровской? Точнее, его фотографию. Кто же ты такой, Федор Скарятин?

— Колояр, а ты настолько уверен в этой девице, что раскрыл нашу стратегию? — недовольно спросила Мирослава. — Все планы наизнанку. А если она подослана Залесским или, еще хуже того — Елизаровым или Долгорукими? Алика с нами была с самого начала, и в ней я уверена.

— Точнее, Колояр посвятил меня в свои планы первой, — улыбнулась Алика, но во взгляде светится решимость не дать Мирославе усилить влияние в семье.

— Конечно, я об этом помню, — мило откликнулась жена, натягивая на себя маску добродушной кобры. — Не обижайся. Так что скажешь, дорогой?

— Я верю ей, — отвечаю твердо.

— По лезвию ходим, яр, — Мирослава обхватила руками сама себя за плечи, словно в кабинете похолодало. — Сам же знаешь, откуда щупальца тянутся. Оступимся — похоронят живьем. Всех нас, и даже Щербатовых.

— Пока они сообразят, чем мы занимаемся — у меня будет доспех Варахи, — ответил я твердо. — Больше всего стоит опасаться людей из союза аукционистов. Ребята ушлые и шустрые. Поэтому наш отъезд в Лондон отвлечет сыщиков от Мейера, и девчата смогут подобраться к коллекционеру.

Мирослава медленно провела ладонями по своему лицу.

— Ты сумасшедший, яр. Насколько я авантюристка, но твой план меня не беспокоит — страшит!

В кабинет ворвалась Настя с видом объевшейся сметаны довольной кошки. Помахав конвертом, она подала его мне и уселась рядом с притихшей Аликой.

— Там фотография, — пояснила девушка. — Я не стала играть в шпионку и честно рассказала о твоей просьбе посмотреть на фото Федора Скарятина. И она сама отдала мне снимок. Правда, ему лет пятнадцать-двадцать. С тех пор брат не присылал фотографий.

Стараясь скрыть волнение, я достал из конверта плотную карточку размером десять на пятнадцать, самый ходовой размер и любимый размер снимка фотографов, прочитал неровную надпись с приветствием от «любимого брата, чтобы не забывали», перевернул его.

Когда мы последний раз встречались, этому человеку было больше семидесяти, и жесткая седая борода скрывала лицо бывалого и много повидавшего в жизни воина. Жарох, скорее всего, фотографировался после моего выпуска из кадетской школы, и тогда же исчез с поля зрения преподавателей и друзей. Почему он не вернулся в родную Тверь, оставалось загадкой. Торгуев для Жароха стал последним пристанищем, где наставник доживал свой век, заодно помогая одному молодому дворянину. Я ведь уже в то время подозревал, что мой учитель имеет мощные связи со своими сослуживцами и высокородными дворянами. Иначе нельзя объяснить его невероятные возможности по добыче информации.

— Знакомый? — с подозрением спросила Мирослав.

— Нет, показалось, — я положил карточку обратно в конверт. — Он похож на одного человека, которого я не видел много лет. Но это не он.

Не стоит никому знать, что столбовой дворянин Федор Скарятин, — мой наставник с позывным Жарох, лучшие свои годы отдал контрактной службе и рисковал жизнью на окраинах империи, а то и за ее пределами, после чего активно помогал мне в Торгуеве. Что заставило его покинуть родовое поместье в Твери и больше никогда не возвращаться обратно? Боюсь, мой старый, жесткий и требовательный Жарох никогда не раскроет тайну, почему он стал тем, кем я знал его с самого детства.

Дорога из Портсмута, где располагался главный офис компании (поближе к морскому порту), занимала у Грэйса не так много времени благодаря будним дням, когда большинство мобильного населения близлежащих городов уже находилось в столице. Вариантов найти здесь работу было куда больше, чем в том же Питерсфелде или Гилфорде. Вот и тянулись вереницы машины с семи до девяти утра, забивая дороги и перекрестки, что всегда вызывало приступы ярости у Грэйса, дорожащего своим временем.

Сегодня у него назначена встреча с княжичем Павлом Щербатовым в конторе «Интерлогиста», что находился в районе Гайд-парка на Эджвад-роуд. А туда придется прорываться через центр. Но сегодня, благодарение богу, торопиться не было нужды. Обычная светская беседа за чашечкой хорошего кофе, обсуждение некоторых проблем и возможность их благополучного решения.

Ярко-вишневый «Моррис» руководителя крупной фирмы лихо проскочил все проблемные развязки и вскоре подъезжал к четырехэтажному старинному зданию из красного кирпича, выделяющегося массивными оконными арками и вычурной парадной лестницей с белоснежными колоннами. Скучающая парочка солидных полисменов с надраенными бляхами на груди бдительно напряглась, но, выяснив причину появления Уильяма, пропустила его в здание. Ребята даже козырнули.

Русская компания занимала не весь дом, а только несколько кабинетов на третьем этаже, соседствуя с торгово-промышленными офисами французов, вестфальцев, скандинавов. Грэйс знал дорогу, и поэтому не терял много времени на поиски. Лифт поднял его на нужный этаж.

Кабинет княжича состоял из небольшой приемной с одной миловидной секретаршей на два стола и, собственно, самого директорского помещения с нужным набором офисной мебели. Унылую скучность рабочего места разбавляли три большущих арочных окна, через которые ярко светило солнце.

Грэйса встречал сам Щербатов. Молодой мужчина с приятным улыбчивым лицом и в бежевом стильном костюме английского кроя проводил гостя в дальний уголок, предназначенный для доверительных бесед, где стояли два кресла со стеклянным столиком посредине.

— Присаживайтесь, господин Грэйс, — княжич быстро поддернул ослабший узел галстука. — Я сейчас скажу Анечке, чтобы приготовила кофе.

— Ваша симпатичная Анечка знает, как его делать? — поднял бровь Уильям и улыбнулся, показывая, что его вопрос — всего лишь шутка.

Но он плохо знал Щербатова, хотя несколько раз общался с ним. Княжич спокойно отреагировал на слова гостя, подвергшего сомнению профессиональные качества своего персонала.

— Девушка прожила в Англии восемь лет, и знает достаточно, чтобы удовлетворить ваш вкус. Насколько мне известно, вы предпочитаете «Мизори» с инжиром.

— Как истинный англичанин, — склонил голову Уильям. — Удивлен, насколько точно ваши шпионы изучили меня.

— Не переусердствуйте с теорией заговора, господин Грэйс, — усмехнулся Щербатов. Он приоткрыл дверь, что-то сказал, потом вернулся к столику, сел напротив гостя, закинув ногу на ногу. — Может, перейдем на менее официальное общение? Не против, Уильям?

— Ни в коей мере, Павел, — охотно принял предложение княжича Грэйс. — Официоз мешает в нашей работе. А она требует быстрейших ходов и принятия решений. Например, в случае задержек моего товара на две недели в Жигулях.

— Пять контейнеров с ткацким оборудованием, идущим в Кашмир?