А может, это была природа того, что существовало внутри меня. Фейри или что-то еще, что жаждало животной страсти и нуждалось в том, чтобы объявить, что он – мой. Что это член моей половины пронзает насквозь мою киску и врезается в меня, будто она – его собственность.

На самом деле так оно и было.

– Вот так, моя звезда, – усмехнулся Калдрис. – Никогда не притворяйся тем, чем ты не являешься. Никогда не старайся приглушить свой яркий свет, всегда сияй так ярко, чтобы в твоем присутствии всем было комфортно.

Он опустил руку мне на грудь и сжал ее, держа меня за горло. У выхода на тропинку, ведущую вниз, охнула женщина. Я повернулась и увидела, как Имельда в изумлении распахнула свои разноцветные глаза.

Охнула она не от того, что пришла в ужас. Уверена, что она, вероятно, не раз видела подобные сцены в Сопротивлении, а может, и сама в них участвовала. Но сейчас губы у нее вытянулись в трубочку, щеки впали, а рот приоткрылся.

– Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке, – неловко сказала она, но не сдвинулась с места, чтобы уйти, хотя уже получила явный ответ, за которым пришла.

– Не хочешь ли присоединиться к празднеству? – сказал Холт, привлекая внимание Имельды, и она отвела взгляд от наших тел, ритмично двигающихся в воде. – У меня отличный член, ведьма. Тебе будет удобно на нем сидеть.

Имельда с вызовом уставилась на него, выдерживая его взгляд, пока Калдрис двигался внутри меня. Казалось, ему тоже было интересно, как они общаются друг с другом, и он переводил взгляд с одного на другую.

– Смогу ли я вообще его найти? Ведь ты же мужчина-призрак, – спросила она, скрестив руки на груди.

Она наклонила голову в сторону, взглянув на его тело, и тогда он встал и сделал шаг к ней.

Я проследила за ее взглядом, который скользил по его телу, пока…

О-о, она точно его найдет.

Я подавилась смешком, чувствуя, как Калдрис сжимает мне горло все сильнее, прижимаясь ртом к моим ушам.

– Им уже пора потрахаться, – пробормотал он, убирая руку с моей груди, чтобы погладить мне клитор под водой.

– Он хотя и прозрачный и сквозь него можно смотреть, но, обещаю, ты его очень хорошо почувствуешь, – сказал Холт, делая еще один шаг к ней.

Имельда, споткнувшись, отступила назад, глядя на него так, словно собиралась бросить ему еще один вызов. Но просто покачала головой, опустив глаза в землю, а потом развернулась на каблуках и пошла по тропинке обратно.

Холт усмехнулся ее отступлению. При этом вид у него был такой, будто он был готов последовать за ней, если бы не приказ Калдриса остаться и наблюдать за нашим совокуплением.

– Ладно, иди, – сказал Калдрис, засмеявшись, и прикоснулся ртом к моей шее.

Юмор в его голосе ласкал мне кожу, заключая в теплые объятия, когда Холт наконец исчез.

А Калдрис продолжил меня трахать, забирая все, что ему принадлежало, и это никак не было связано с тем, что произошло между Охотником и ведьмой. Потом спрошу у них. А сейчас у меня были более важные дела, о которых нужно было беспокоиться.

Например, оргазм, до которого довел меня Кэлум, кружа по мне своими ласковыми пальцами.

31

Фэллон шла рядом со мной, радостно болтая с Имельдой. Казалось, она была полностью довольна, что избегала общения с другими мечеными, хотя с некоторыми из них она, должно быть, вместе росла на протяжении всей своей жизни.

– Они знали, кто я. Или, скорее, кем я могу оказаться, – сказала она, понизив голос, когда наклонила голову вперед.

Накануне вечером она заплела мне косы у костра, и от ее пальцев, скользивших у меня по голове, я погружалась в странное умиротворение. Я была рада этому ощущению, особенно после того, что произошло на горячем источнике. После того как меня попытались утопить, мне тоже больше не хотелось видеть других меченых, потому что знала: я убью их с такой же вероятностью, с какой мне хотелось бы понять эту ненависть.

Странное это было чувство. Странное и тяжелое. Всего несколько недель назад я бы возненавидела и женщину, в которую превратилась, и решения, которые принимала. Сколько из этих решений было принято по моей доброй воле, когда связь, возможно, подавляла мое свободомыслие и заставляла меня сомневаться во всем, во что я верила?

– Они плохо с тобой обращались? – спросила я, пытаясь не обращать внимания на горячий взгляд своей половины, который, я чувствовала это, буквально прожигал мне спину. Ему не понравилось, когда я попросила разрешения немного пройтись рядом с Фэллон и Имельдой, но и вопросов он задавать не стал.

Пока я училась принимать любовь, которая эхом отзывалась между нами независимо от обстоятельств, ему надо было научиться разрешать мне взаимодействовать с другими, формировать другие отношения и связи, которыми я могла бы дорожить. Мои отношения с Имельдой и Фэллон как раз и были той самой новой связью, и эта нить судьбы все равно, танцуя, вилась между мной и Фэллон.

У меня создалось впечатление, что она ее не видит, ведь эта связь не горела так ярко, как связь между Калдрисом и мной, но тем не менее она была, проявившись в тот самый момент, когда Имельда обнажила полумесяц, выжженный у меня на ладони.

– Не могу сказать, что плохо, – ответила Фэллон, пожимая плечами. – Некоторые были очень добры, но другие изо всех сил старались держаться на расстоянии. Поэтому я проводила время в основном со своей семьей и Имельдой.

– Жаль, что было невозможно научить ее направлять любую магию, которой она могла бы обладать, если бы не было Завесы. Учитывая, сколько времени она провела, бегая за мной хвостиком в детстве, могла бы уже быть экспертом по колдовству или в какой-нибудь другой области, – сказала Имельда, толкнув Фэллон в бок бедром.

Девушка, которая выглядела как человек, улыбнулась и с любовью взяла ведьму за руку.

Связь между ними была как у родственников, такой узнаваемой и так похожей на ту, что была у меня с Бранном, что сердце у меня в груди часто забилось. Теперь я знала, что он был ведьмаком и был назначен опекуном, чтобы присматривать за Фэллон и мною. Поэтому их отношения с Имельдой были очень похожи на наши отношения с Бранном, больше, чем могло показаться на первый взгляд.

– С тобой все в порядке? – спросила Фэллон, отпуская руку Имельды и сжимая мне пальцы.

Я кивнула, сглатывая обжигающие горло слезы, пытаясь подавить всплеск эмоций. Если Калдрис почувствует это через связь, он поднимет меня и снова посадит на своего коня, хочется мне этого или нет.

– Мне трудно смириться с тем, что я узнала о Бранне, о том, кем он был, и со