Внезапные скачки в притоках капитала способны привести к значительному увеличению дефицита по текущему счету, особенно его торговой составляющей, о чем я уже говорил. Пока происходит приток капитала, дефицит текущего счета, эквивалентный, скажем, нескольким процентам от ВВП или даже выше, может не составлять проблемы.

Дело в том, что приток капитала способен внезапно резко упасть или даже стать отрицательным, если, например, иностранцы продадут принадлежащие им активы и заберут вырученные деньги. Это неожиданное изменение подтолкнет страну к финансовому кризису, если субъекты экономической деятельности обнаружат, что принадлежащие им активы стоят намного дешевле, чем их обязательства.

В развивающихся странах, валюта которых не котируется на мировом рынке, такая ситуация приведет к валютному кризису, поскольку у государства недостаточно средств для оплаты импорта. Недостаток зарубежной валюты приведет к девальвации местной валюты, что усугубит финансовый кризис, так как сумма погашения по внешним займам страны резко увеличится в местной валюте.

За последние три десятилетия прямые иностранные инвестиции (ПИИ) стали самой динамичной составляющей в платежном балансе. Они росли быстрее, чем международная торговля, хотя и с гораздо большими колебаниями. Между 1970-ми и серединой 1980-х годов ежегодный объем глобальных ПИИ (измеренный по притоку) был эквивалентен примерно 0,5 процента от мирового ВВП{170}. С тех пор их рост ускорялся по сравнению с ростом мирового ВВП, пока в 1997 году они не стали эквивалентны 1,5 процентам. Затем произошло еще одно ускорение притока ПИИ и соотношение достигло примерно 2,7 процента мирового ВВП в среднем в период с 1998-го по 2012 год, хотя рост сопровождался большими колебаниями{171}.

Приток иностранных инвестиций особенно важным делает то, что эти инвестиции – не простой финансовый поток, они непосредственно влияют на производственный потенциал принимающей страны.

ПИИ отличаются от других форм притока капитала тем, что представляют собой не чисто финансовые инвестиции, а инвестиции в целях влияния на управление компанией. ПИИ по определению привносят новые методы управления, а также часто, хоть и не всегда, технологии. В результате ПИИ влияют на производственный потенциал получающей их компании, будь то ПИИ в новые предприятия, когда иностранная компания создает новую дочернюю компанию (так, в 1997 году Intel основала дочернюю компанию в Коста-Рике), или ПИИ в уже существующие предприятия, когда иностранная компания принимает в свой состав существующую компанию (в 2002 году GM купила корейского производителя автомобилей Daewoo).

Влияние ПИИ не ограничивается получающей их компанией. Эти инвестиции косвенно значительно влияют на производственный потенциал остальной части экономики, особенно когда в них наблюдается большой разрыв между инвестирующей страной и страной-получателем. Такое может произойти в ряде направлений.

Начнем с «демонстрационного эффекта», который заключается в том, что местные производители, наблюдая за дочерними предприятиями транснациональной корпорации (ТНК), узнают новые методы и идеи. Кроме того, происходит влияние по цепочке поставок. Покупая продукцию у местных производителей, дочерние компании ТНК будут требовать от них продукты более высокого качества и лучшую логистику. Поэтому местным поставщикам придется осуществить модернизацию, если они хотят удержать среди клиентов дочерние компании ТНК. Бывшие сотрудники дочерних компаний ТНК тоже оказывают влияние на экономику, устраиваясь работать на новое место или открывая собственное дело. Они могут научить других новым технологиям и эффективному управлению производственным процессом. В совокупности такое косвенное положительное влияние ПИИ называется побочными эффектами.

Несмотря на все эти потенциально полезные прямые и косвенные влияния, доказательства того, что ПИИ идут на пользу стране-получателю, в лучшем случае неоднозначны{172}. Описанные выше преимущества скорее теоретические. Многие филиалы ТНК могут покупать очень мало продукции местных производителей и импортировать большинство своих продуктов, существуя в виде анклавов. В этом случае выгоды для местных производителей через цепочки поставок не будет. А работники способны переносить свои знания из дочерних компаний ТНК в другие сферы экономики только тогда, когда в соответствующих отраслях уже работают местные компании – неважно, в качестве честолюбивых конкурентов или поставщиков. Часто дело обстоит иначе в том случае, если ТНК создают дочерние компании только ради эксплуатации природных ресурсов или дешевой рабочей силы в стране, а не для строительства долгосрочной производственной базы.

И самое важное, наряду с позитивным прямые иностранные инвестиции оказывают и негативное воздействие.

В 2012 году, после того как выяснилось, что Starbucks, Google и еще некоторые крупные международные компании за много лет заплатили совсем небольшой корпоративный налог в Великобритании, Германии, Франции и других европейских странах, поднялась волна общественного возмущения. Это случилось не потому, что компании избегали уплаты налогов. Просто они никогда не делали больших денег в этих странах и налоги платили соответствующие. Однако если компании настолько некомпетентны, как им удалось стать крупнейшими и известнейшими – и даже любимыми[129]?

Оказывается, эти компании минимизировали свои налоговые обязательства в государствах типа Великобритании, «раздувая» затраты на свои британские дочерние предприятия с помощью филиалов в третьих странах, завышавших цену за свои услуги (то есть требовавших большей оплаты, чем принятая на открытом рынке) для британских дочерних компаний. В качестве этих третьих стран выбирались такие, где налоговая ставка была гораздо ниже, чем в Великобритании (например, Ирландия, Швейцария или Нидерланды), а то и вовсе убежища налогоплательщиков – государства, которые с помощью чрезвычайно низких корпоративных налогов (вплоть до полного отсутствия таковых) привлекают иностранный капитал в целях создания «фиктивных компаний» (например, Бермудские и Багамские острова){173}.