Миссия полностью провалилась. Цяньлун отправил Макартни назад с письмом к Георгу, в котором сообщал, что Поднебесная не видит необходимости вести торговлю с Великобританией. Он напомнил британскому королю, что Китай позволил европейцам торговать в Кантоне только в качестве «проявления милости», поскольку «чай, шелк и фарфор, которые производит Поднебесная, абсолютно необходимы европейским народам». Цяньлун заявил, что «в Поднебесной есть все, что только можно пожелать, и мы не испытываем недостатка в продуктах в пределах собственных границ. Нет ничего такого, что нам нужно импортировать с мануфактур заморских варваров в обмен на нашу продукцию»{158}.

Не получив возможности даже попытаться убедить китайских потребителей покупать больше британской продукции, Великобритания прибегла к увеличению экспорта опиума из Индии. Возникшее в результате распространение опийной наркомании встревожило китайское правительство и привело к запрету торговли опиумом в 1799 году. Но это не сработало, и в 1838 году император Даогуан, внук Цяньлуна, назначил нового «советника по противодействию наркотикам» Линя Цзэсюя с целью начать жестокое преследование контрабанды опия. В ответ на это в 1840 году Британская империя начала опиумную войну, в которой Китай был раздавлен. Победительница вынудила Поднебесную разрешить свободную торговлю, включая торговлю опиумом, по Нанкинскому договору в 1842 году. За этим последовало столетие внешних вторжений, гражданской войны и национального унижения.

Учитывая, что Китаю в конце концов пришлось дать унизительное согласие на свободную торговлю, люди высмеивали мнение Цяньлуна о международной торговле; деспот прошлого просто не понимал, что международная торговля – это хорошо. Однако мнение китайского императора о международной торговле на самом деле совпадало с доминирующим мнением европейских экономистов того времени, включая Адама Смита. Данный подход к торговле известен как теория абсолютного преимущества; ее идея заключается в том, что страна не нуждается в торговле с соседями, если способна производить продукты дешевле, чем предлагает ее потенциальный партнер. Действительно, а зачем это делать, подсказывает здравый смысл.

Однако в соответствии с теорией сравнительных преимуществ Давида Рикардо (см.главу 4), страна обязана торговать. Согласно этой теории, она может извлечь выгоду из международной торговли с другой страной, даже если сама способна производить все продукты дешевле, чем другие, как, например, Китай по сравнению с Великобританией в конце XVIII века – во всяком случае, так считал Цяньлун. От страны требуется только специализироваться на производстве конкретного продукта, и тогда она будет занимать доминирующее положение на рынке. Кроме того, даже если страна не в состоянии производить ничего вообще, она извлечет выгоду из торговли, если в этом деле будет лучше других. Международная торговля приносит выгоду всем, кто принимает в ней участие.

С момента своего появления в начале XIX века теория сравнительных преимуществ Рикардо предложила веский аргумент в пользу свободной торговли и либерализации торговли, то есть сокращения государственных ограничений на нее. И ее логика безупречна – пока принимаешь основополагающие положения теории. Как только мы ставим их под сомнение, обоснованность такого мнения становится ограниченной. Позвольте объяснить это, сделав главный акцент на двух важных допущениях теории сравнительных преимуществ в изложении Хекшера – Олина – Самуэльсона (далее ХОС), с которым мы впервые столкнулись в главе 4, поскольку оно составляет основу современной теории свободы торговли{159}.

Наиболее важное предположение, лежащее в основе объяснения ХОС, заключается в том, что все страны обладают равным производственным потенциалом, то есть могут использовать любую технологию, какую пожелают{160}. В соответствии с этим мнением единственной причиной, по которой страна может специализироваться на производстве одного продукта, а не другого, служит то, что он производится с применением технологии, соответствующей относительной обеспеченности страны ресурсами, то есть в зависимости от наличия капитала и рабочей силы. Вероятность того, что технология может быть слишком сложной для страны, даже не рассматривается (вспомните пример с BMW и Гватемалой из главы 4). Это совершенно нереалистичное предположение априори исключает наиболее важную форму полезного протекционизма, а именно защиту молодых отраслей промышленности, ключевую роль которых в историческом развитии современных богатых стран мы подробно обсуждали на страницах этой книги.

В изложении теории ХОС свободная торговля не только приносит пользу, но ее внедрение в странах, ранее ее не знавших, никому не причинит вреда. Когда тарифы, скажем, на сталь снижаются, покупатели (например, автопроизводители, использующие стальные пластины, или конечные пользователи) сразу же окажутся в выигрыше, потому что металл станет импортироваться по более низкой цене. Однако в краткосрочной перспективе это может негативно сказаться на производителях (капиталистах и работниках) отечественной сталелитейной промышленности, потому что предприятия потеряют деньги из-за дешевого импорта, а рабочие – свои места. Но вскоре даже они окажутся в выгодном положении, потому что деятельность, в большей степени соответствующая сравнительным преимуществам страны – скажем, производство микросхем или инвестиционная банковская деятельность, – теперь будет относительно более прибыльной, а значит, начнет расширяться. Расширяющаяся промышленность поглотит капитал, а также рабочих, ранее занятых в металлургии, и благодаря высокой производительности им будут выплачивать более высокие процентные ставки и зарплаты. В результате все выиграют.