— В Нойе?

От настоятеля не укрылось изумление Фигейраса.

— Там хранится самая крупная в мире коллекция средневековых надгробных плит с надписями. И на многих есть такие же знаки, как этот. Подойдите. Я вам покажу.

Форнес наклонился к книжным полкам, закрытым двумя деревянными створками. Сняв маленький ключ со связки на поясе, он открыл замок. Перед ним на стол лег огромный фолиант, украшенный старинными гравюрами.

— Хотя никто доподлинно не знает, являются ли эти рисунки буквами, идеограммами или схематическими изображениями каких-то предметов, весьма показательно то, что подобные знаки никогда не высекались на светских зданиях, — говорил он, листая том. — Это доказывает тот факт, что речь идет о неких священных символах, хотя найденные в церкви Санта-Мария в Нойе выходят за рамки всех канонов, уж поверьте мне. Смотрите.

В книге, выбранной настоятелем, фигурировал целый сонм странных картинок. Они казались каракулями, топорно составленными из крестиков и кружков. Точно так же, как и рисунок Джона Ди. Инспектор изучил их, пребывая в уверенности, что все это должно что-то значить, хотя он и не мог понять, что именно.

— А известно, для чего служили эти штуки? — пробормотал он рассеянно, перелистывая страницы, заполненные похожими рисунками.

— Нет. Никому до сих пор не удалось представить сколь-нибудь убедительную версию, инспектор. У каждого историка есть своя гипотеза, и у меня, само собой, тоже.

— Правда? И какая же?

— Эти сложные знаки, такие как круг с точкой в центре, неоднократно повторяющийся, связаны с историей родов. Они могли быть чем-то вроде примитивной геральдической символики. Своего рода клейма для маркировки скота, и их происхождение опять же возвращает нас в древнейшие времена.

— Ну, это слишком расплывчато.

— Вы правы. Но тут нечего добавить.

— А тот, который я вам показал? — вымолвил он. — Вы знаете, какому роду он мог принадлежать? Или хотя бы к какой эпохе? — Фигейрас с надеждой взглянул на священника, закрывая книгу.

— Полагаю, мне ясно, куда вы клоните своими вопросами, инспектор. Но боюсь, этот путь заведет вас в тупик.

— Но все-таки вы его узнали или нет? — настаивал тот.

— Столь заинтересовавший вас знак — это переработанная версия более древнего, который хранится в Нойе. Это уникальный раритет. И поэтому мы о нем почти ничего не знаем. Если вам это поможет, то там считают, что он изображает патриарха Ноя.

— Ноя?

Настоятель вновь прищурился, испытующе глядя на собеседника.

— А знаете, я теперь думаю: наверное, вы правы в том, почему чету Фабер увезли в Турцию.

— Я прав? В чем прав?

Отец Форнес совсем отчаялся. Инспектор был и вправду непроходимо глуп.

— Вас не учили в школе, что Ной пришвартовал свой знаменитый ковчег к самой высокой горе в Турции? Вы что, никогда не слышали о горе Арарат, инспектор?

— Мне никогда не нравились уроки Закона Божьего, падре.

Планы Даниэля Найта осуществлялись с неукоснительной точностью.

Как и предполагалось, он пришел будить нас незадолго до рассвета. Крайне любезно англичанин попросил надеть приготовленное им альпинистское снаряжение и сообщил, что через полчаса будет ждать нас за завтраком. Мы с Эллен подчинились без лишних пререканий. Все еще заспанные после долгих бесед в нашей импровизированной келье о религии «карго» и природе ангелов, мы облачились в плотные термокомбинезоны — с добавлением свинцового волокна, как гласила этикетка, — толстые шерстяные носки и тяжелые горные ботинки, а затем проследовали за ним.

Слегка приободрившись, мы с Эллен перекусили йогуртом, сыром, медом и сухофруктами. Сразу же после завтрака, еще затемно, под порывами ледяного ветра нас препроводили к вертолету какие-то люди, которых мы прежде не видели. Это были суровые молчаливые солдаты с обветренными лицами, одетые в изрядно поношенные галабии и потрепанные тюрбаны. На плечах у них висели автоматы АК-47, и, насколько мы поняли, они ни слова не знали по-английски.

— Поспешите, дамы, — поторопил нас Армен Даджян от двери вертолета. — Нас ждет великий день!

Я холодно взглянула на него. Мне все еще трудно было свыкнуться с мыслью, что наставник Мартина столь хладнокровно меня обманул, чтобы завлечь сюда.

Армянин лучился счастьем. В его мире наступил полный порядок. Он обладал адамантом, скрижалью Джона Ди для вызова ангелов… и я тоже была в его руках, за сотни километров от места, где могла бы попросить о помощи.

Наш полет длился недолго.

Километрах в тридцати от кратера Халлак располагался последний базовый лагерь перед подъемом на вершину Большого Арарата. Он находился на высоте четыре тысячи двести метров и был погребен под снежным покрывалом, откуда там и сям торчали зазубренные пики базальтовых скал. Даджян, заметно расслабившись после событий вчерашнего вечера, сообщил, что вертолет сэкономил нам как минимум два дня восхождения и, кроме того, не пришлось надевать кошки уже на высоте две тысячи метров и страдать от ветра, дождя и снежных зарядов, которые в это время года превратили бы наш поход в сущий ад.

— Отсюда путь до ковчега уже не столь труден, — пообещал армянин в надежде нас успокоить. Однако своей цели он не достиг.

Расположенный на относительно пологом склоне Арарата, базовый лагерь казался воплощением бесприютного одиночества и заброшенности. Первые проблески дневного света выхватили контуры полудюжины маленьких палаток-иглу и какого-то напоминающего типи строения размером побольше, предназначенного для хранения воды и продуктов. От вихря, поднятого пропеллерами, все эти конструкции закачались.

— Знаете, многие курды до сих пор считают, что невозможно покорить эту гору, — прозвучал в наушниках голос Даниэля. Он улыбался и был на редкость словоохотлив.

— Неудивительно, — невежливо пробурчала я.

Он ничуть не смутился.

— Они верят, что Бог отметил Арарат своей дланью и что никто не должен осквернить взглядом укрытую на нем священную реликвию, — продолжал он, предлагая нам таблетки диамокс от горной болезни. — Находясь здесь, следует иметь это в виду и ничем не оскорбить гору, понятно? Мы будем подниматься по южной стороне, наиболее пологой. С севера путь преграждает непреодолимый каньон. Его называют «Ущелье Аргури», что означает «виноградники», хотя уже многие тысячи лет здесь ничего не растет. Чтобы вы составили представление, эта часть Арарата более крута и обрывиста, чем Гранд-Каньон в Колорадо, и некогда была вулканом…

Смутная тревога заставила меня оторвать взгляд от окна. До этого я рассеянно наблюдала за снежным смерчем, поднятым вертолетом вокруг лагеря, но последние слова Даниэля вселили в меня беспокойство. Я подняла глаза: вершина Арарата пока еще четко вырисовывалась на небе, но вокруг уже начали собираться грозные облака, предвещая бурю.