По лицу текут слезы облегчения, умиротворения, и я улыбаюсь. Может, это и есть настоящая жизнь? Улыбка в тот момент, когда по лицу текут слезы. Господи, как хорошо! Как удивительно осознавать, что ничего в этой жизни тебе не принадлежит и может в любой миг исчезнуть без следа. Ничего не удержишь навечно — ни любовь, ни славу, ни деньги, ни красоту… Так стоит ли пытаться?

— Благодарю тебя, Соня! Это было довольно редкое кушанье… Чистый нектар…

Уже без особого трепета я повернула голову в сторону дальнего угла комнаты — там прямо на голом полу, прижав колени к груди, сидела темноволосая женщина. Черты ее лица были размыты, словно в тумане, сама фигура слегка колебалась, меняя форму или это воздух вибрировал вокруг призрака — я не стала всматриваться, и с досадой отвела взгляд.

— Знаешь, Мариона, иногда мне кажется, что люди счастливее богов и поэтому вы никак не оставите нас в покое. Да, вы просто завидуете, потому что при всем вашем могуществе и величие вы не способны стать чем-то большим, чем уже есть. А человек — это грандиозная перспектива. Вот и весь наш секрет. Каждый человек — это потенциал и только он сам может решить, кем ему стать в дальнейшем.

— Так просто! Сама додумалась или кто подсказал?

Я вытянулась на кровати и закинула руки за голову, приходя в наилучшее расположение духа, а оттого осмелилась даже на снисходительный тон:

— Ну-у, видимо, общение с богинями не проходит даром для девушек с Дейкос.

— Какая самонадеянность… и недальновидность!

Я только вздохнула и начала рассуждать логически:

— Да, ты права. Тебе ничего не стоит оторвать мне голову, лишить зрения, разрушить мой дом. Но ведь и проигрывать можно красиво… Если я ничего не могу изменить, то какой прок сетовать на судьбу и молить о пощаде?

Внезапно острая боль в груди лишила меня способности дышать, но, кажется, Мариона была тут не при чем, я просто вспомнила некоторые подробности сегодняшнего дня, образы симулятора разом столпились у меня в голове. Ну, же Соня, покажи, как красиво ты умеешь проигрывать… Чего бы тебе это не стоило.

Прищурив один глаз, женщина в углу смотрела на меня с любопытством, волосы прикрывали ее бледное лицо, но, кажется, она улыбалась. Пришлось собраться с силами и ответить:

— По-крайней мере, тебя я смогла накормить. Надеюсь, долго будешь сыта, потому что я вряд ли сгожусь на что-то подобное в ближайшее время. И прошу тебя только об одном — пусть Гордас проживет до глубокой старости так, как ему захочется, ни о ком не тоскуя и никогда не жалея о своем выборе. Я просто хочу, чтобы этому человеку было хорошо. Он для меня важен.

— Даже если вы больше никогда не встретитесь?

— Я переживу.

— Даже если тебе придется зачать ребенка от чужого мужчины?

Это был самый тяжелый вопрос, но я огрызнулась:

— Так бывает. Ничего страшного. И на Земле женщины не всегда рожают от любимых мужчин, а уж ваши-то местные обычаи просто бред старой маразматички. Да, Мариона, я сейчас о тебе! Давай, оторви мне голову и дело с концом, выкини меня из окна, переломай все кости. Ну, хочешь, выдумай наказание пострашнее, ты любишь мучить людей — коллекционируешь страдания, ты забавляешься видом крови, я давно тебя раскусила, чудовище!

Мой порыв словно ветер о скалу разбился о ледяное спокойствие богини. Она только провела языком по сочным полным губам и с явным удовольствием прошипела:

— Как же тебе плохо сейчас, если ты предпочитаешь не быть вовсе, чтобы не оставаться наедине с ревностью, сжигающей тебя изнутри. И к чему вся эта наигранная жертвенность… А ведь ты могла бы попросить меня устранить соперницу и вернуть тебе «милого мальчика», неужели такая мысль даже не пришла в твою красивую голову? Слишком мало ты еще жила на моей планете.

— Ах, да, правда, о мести невинной девушке я как-то и забыла впопыхах! И вообще, мне должно быть без разницы, с кем он спит, я же ложусь в постель с его отцом и никаких угрызений совести. Даешь сексуальную революцию и полное раскрепощение нравов! Ты этого добивалась на своем голубом шарике? И что, результатом довольна?

Мягкие складки полупрозрачной туники заскользили по полу — Мариона подошла ко мне и села на пол у кровати, на которой я восседала как взъерошенный воробей перед сытой кошкой.

— Да, я была довольна. Ровно до тех пор, пока здесь не появилась ты. И мне стало интересно, как скоро ты включишься в игру и оценишь мои задумки. Но тебя угораздило привязаться к этому щеночку. Зачем? Вокруг такое изобилие, а ты зажала в кулаке обломок горного хрусталя и даже не замечаешь, что он режет в кровь твои пальцы. Какое-то время я наблюдала за вами… Это было вкусно. Но начало надоедать. Отпусти же его и выбери другое… Твои возможности почти безграничны.

Тогда я спустила ноги на пол, осторожно коснулась ладонью ее лица, словно холодной зеркальной поверхности и тихо сказала:

— А, может, тебя вовсе нет, и я просто свихнулась? А, может, меня разорвало в клочья на том пиратском корабле и моя душа проходит все круги дантовского ада прежде чем достичь райских высот? Откуда мне знать, как выглядит ад или рай — кто возвращался оттуда?

Слушай, Мариона, да самое несчастное существо во Вселенной — это ты и есть, потому что ты уже изнемогаешь от своей божественной сути, уже не знаешь куда себя деть, чем занять. Эй! А ты не желаешь стать обычной женщиной ради разнообразия? Страшно? Низко?

Так вот чего вечно бояться и тайно желают боги — хоть на минуточку оказаться на месте простого смертного: родиться, вырасти и умереть как простой смертый. Но увы… Никак!

А теперь уже придуши меня или избавь от своего общества. Честно сказать, ты мне тоже начинаешь надоедать. Ага! Такого тебе точно здесь не говорили. А мне плевать на твой гнев! Я сейчас воображу себе, что я тоже Земная богиня в изгнании… гм… только лишенная возможности мановением руки строить города и рушить горы. Привет, сестра! Одиноко тебе тут среди твоего всемогущества…

Я не знаю, чем бы кончился мой сумбурный монолог, но в дверь опять постучали и занудный голос Рика начал вещать, что режим питания нарушать нельзя. Я запустила в двери подушкой, мне сейчас так хотелось кого-то отлупить… Но я только сдернула измятый сарафан и натянула просторное домашнее платье.

Я хочу есть мясо и пить вино. И больше никогда не стану лить слезы об ангелах. Я вообще в них больше не верю. С высоко поднятой головой я покинула пустую комнату и направилась в столовую.

Маракх. Венец второй. Холод

Гордас долго высматривал в кучке военных отца, но Шалок старший незаметно подошел сзади и положил руку на плечо сына. Гордас невольно отпрянул, а потом, узнав родное лицо, едва мог скрыть всю гамму чувств, мгновенно переполнивших душу.

— Отец!

Зеленые глаза Лоута раскрылись шире, губы дрогнули в легкой улыбке.