– Благословите нас, отче!

Священник остановил лошадь и степенно слез с нее. Алона, а затем и подоспевший Ален быстренько спрыгнули на землю и смиренно склонили головы перед этим святым отцом. Тот возложил им ладони на головы и торжественно проговорил:

– Да пребудет с вами милость Единого!

Дети подняли головы, но забираться на лошадей не спешили, с почтением уставившись на святого отца, а тот выжидательно посмотрел на меня.

– Так далеко ли до Вернара? – повторил я свой вопрос, даже не думая спускаться на землю.

– Сын мой, разве тебе не нужно мое благословение? – удивился священник.

– Нет, спасибо, ограничимся только ответом на мой вопрос, – настаивал я.

– Ты не веруешь в Единого? – возмутился святой отец, всплеснув руками.

– Скажем мягче, – уточнил я. – Я лишь допускаю возможность его существования.

Видимо, ответа мне все же не дождаться, вздохнул я и посмотрел на детей, которые все так же стояли рядом со священником, не залезая на лошадей раньше него, чтобы не проявить неуважение. А святой отец от моего заявления побледнел и открыл рот, хлопая им, как рыба, выброшенная на сушу.

– Поехали, – сказал я детям. – Святой отец не знает, где Вернар.

Алона послушалась сразу и легко запрыгнула на лошадь, а Ален еще стоял, глядя на священника. К тому наконец-то вернулся дар речи.

– Еретик! – воскликнул он. – Нечестивый грешник! – потряс он кулаками.

– Только кричать так не нужно, – поморщился я. – Все мы не безупречны. Ален, садись скорее, нам ехать нужно.

Ален залез на лошадь, смущенно глядя на священника, который все так же продолжал выкрикивать обвинения:

– Богохульник! Нечестивец!..

– А вот этого не нужно! – отрезал я. – Против вашей веры я ничего не имею, так что в этом отношении я чист, как младенец.

Я тронул лошадь и поехал искать других путешественников, которые окажутся посговорчивее. Дети пристроились рядом. Вскоре я услышал приближающийся топот. Обернувшись, я увидел, что нас догонял священник, нахлестывая свою лошадку длинной розгой. Поморщившись и пожалев бедное животное, я с интересом дождался, когда он поравняется с нами.

– Неужели вспомнили, святой отец? – ехидно осведомился я. – Так подскажете нам, далеко ли до Вернара?

Священник кинул на меня яростный взгляд.

– До Вернара еще целый день пути, если тебе так нужно это знать. Я поеду туда вместе с вами! – безапелляционно заявил он.

– Это почему же? – удивился я такой наглости.

– Видя такое безбожное заблуждение в твоей голове, я решил совершить благое дело и развеять туман ереси, обратив нечестивого в лоно праведной веры.

Я расхохотался, вызвав еще один яростный взгляд святого отца. Дорога обещала быть весьма интересной!

– Попробуйте, святой отец, – отсмеявшись, с улыбкой заявил я. – Не обещаю, что получится, но выслушаю я вас очень внимательно.

Священник приободрился и глянул на меня уже высокомерно, как могут только служители церкви, смотрящие на прихожан, как на неразумных животных. Попадались мне такие, и я недоумевал, как они умудрялись всех верующих своим поведением не разогнать.

– Вижу, ты внутренне уже готов принять святую веру, – заявил мне святоша.

– Нет, просто я очень сказки люблю, – ответил я, обернувшись и подмигнув детям, следующим за нами.

Священник чуть не поперхнулся.

– Вера в Единого – это не сказки! Ведь он является создателем всего сущего, он дарит нам жизнь и свое благословение.

– Жизнь мне подарили мама с папой, – возразил я. – А без его благословения мне живется вполне нормально, так что менять что-либо я не хочу.

Священник удивленно на меня уставился:

– Разве тебя в детстве не посвящали Единому, что ты так упрямо отрицаешь его благословение?

– Нет, меня в детстве посвящали совсем другому богу, не спросив моего на то согласия, поэтому я всегда считал себя свободным от любых обязательств перед богами! – твердо заявил я.

Действительно, меня крестили в церкви, когда я был еще совсем маленьким. Мне запомнился красивый храм и бородатый поп в блестящем плаще, что помазал мне лоб какой-то гадостью, после чего протянул икону, чтобы я ее поцеловал. Так как до меня ее целовали неизвестно сколько человек, а мама говорила, что в рот нельзя тянуть всякую гадость, то целовать ее я отказался. Тогда поп просто наклонил мою голову, ткнув лбом в стекло на иконе, и пошел крестить остальных в очереди. Так началась моя вера и тут же закончилась. И хотя мои родители были довольно суеверными людьми, привить веру в бога они мне так и не смогли.

В школе на уроках литературы я прочитал «Библию для детей», найдя ее неплохим набором сказок, хотя подчас очень бестолковых. После этого я с усмешкой смотрел на верующих, считая их жалкими личностями, не способными противостоять окружающему миру. Довершила все дело песня «Арии» «Рабство иллюзий», после которой я стал ярым атеистом, не признававшим никаких религиозных праздников, суеверий и тому подобной чепухи. Особо в этом постарался мой преподаватель в институте, объясняя студентам, как и для чего создавались религии, почему в них так много парадоксов и различных нестыковок. Его лекции были единственными, на которые являлась почти вся группа, потому что он рассказывал так интересно, что хотелось слушать еще и еще. Именно он окончательно убедил меня в том, что вера – это абсолютно ненужная вещь, особенно для человека с сильным характером. А себя я причислял именно к таким, ведь и мерзкий характер может быть сильным!

– Поэтому ты и не признаешь над собой власти Единого? – уточнил священник.

– А я не раб, чтобы признавать над собой чью-то власть! – ответил я.

– Но ведь Единый заботится о тебе...

– О себе забочусь только я сам, а божьей помощи я в своей жизни никогда не наблюдал.

– Он не помогает явно, только своим благословением...

– Тогда зачем оно мне нужно?

– Но ведь все происходит по воле Единого, даже наша встреча произошла, потому что ему угодно, чтобы я обратил тебя в свою веру!

Пора осадить святого отца, подумал я.

– Если все происходит по его воле, то тогда твой Единый – очень большая сволочь! – твердо заявил я. – Они могут это подтвердить, – кивнул я на детей. – За последние десятицы им многое пришлось вынести, так что любовью к нему они после ваших слов явно не воспылают!

Священник задумался, но быстро нашел ответ:

– Пути Единого неисповедимы! Мы своим жалким умишком просто не можем охватить всю грандиозность его замыслов.

– Железная отмазка! – похвалил я священника. – Главное, что после такого заявления тот, кто верил, проникнется еще больше. Только я, как и раньше, отказываюсь верить в Единого, который, как выясняется, может сделать со мной все, что ему заблагорассудится. Зачем мне такой бог, от которого никакой пользы нет, кроме вреда?