– Собачка, – прошептала та, – несчастная Муму.Я подумала, что крохотное животное могло выжить. Недавно я прочитала в газете,как в упавшем лайнере нашли совершенно невредимую кошку. Спустилась в пропасть,слышу – Муму рыдает. А Нина вдруг застонала! Я сразу вызвала спасателей,анонимно, а сама убежала.

– Муму повезло, она спаслась, – перебила яРаису. – Знаешь, Рома, я в детстве навсегда возненавидела Тургенева за этуисторию с утопленной собачкой. Никогда больше не читала его произведений,пролила над несчастной Муму реки слез. И даже придумала, что Муму выплыла –будто у нее был акваланг! Понимаешь?

Роман кивнул и неожиданно признался:

– Сам пускал сопли над этим рассказом. Муму саквалангом… Я до такого не допер, фантазии не хватило. А зачем Раиса-Розаполезла ночью в дом Поспеловой? Это ведь она рылась в гардеробной, так?

Экономка кивнула.

– Да. Сонечка вела дневник, писала его по старинке,ручкой, в большой тетради. Я хотела найти заметки, предположила, что девочкаспрятала их в своей спальне, в отсеке для одежды.

– Ясно… – протянул Роман. – Захватив Эмму, высовершили преступление! Почему вы не обратились в полицию?

Моя «волшебная палочка» заплакала.

– Тогда бы открылась вся правда: кто я и чтоживу по фальшивым документам. Один раз я уже стала объектом охоты репортеров,больше не хочу!

– Но что вы собирались делать с Эммой? – неуспокаивался Роман. – Убить ее?

– Конечно, нет! – испуганно воскликнула Роза.– Я не способна на такое.

– И как вы думали поступить с Поспеловой? – неуспокаивался полицейский.

– Не знаю, – зарыдала несчастная. – Не мучайтеменя! Я ее сначала стукнула, потом связала, заставила все рассказать, напугаласмертью. А теперь не понимаю: ну куда девать Эмму? Ее ведь надо наказать! Огосподи…

Мне пришлось прожить во Флоридосе до концаотпуска. Роман не мог сразу отпустить домой основного свидетеля по делу исвоего добровольного помощника.

Константина Калистидаса посмертно оправдали,его похоронили в семейном склепе возле Оливии. Урну с прахом Рады Хорьковойизвлекать не стали, просто поменяли табличку. Соню упокоили около родителей.

Наследство Ариса Андрополуса досталось Розе.Бывшая экономка получила деньги благодаря юридическому казусу. Арис завещалбогатство Софье Калистидас, независимо от того, под каким именем она живет. АСофья еще ранее оставила распоряжение: передать ее личное имуществоБогородцевой (под этой фамилией жила ее бывшая няня). Поскольку позднейшеезавещание – то, по которому стала наследницей Рябинкина, – суд призналнедействительным, то Роза-Раиса и получила состояние. Теперь она живет вособняке Калистидасов и хочет основать там приют для животных.

К сожалению, арестовать Юрия Хорькова нельзя –у правоохранительных органов нет улик против него. Антон Поспелов, придя в себяпосле шока, более ни слова не сказал об убийстве Анны Львовны. Теперь забизнесмена беседуют опытные адвокаты, и что-то мне подсказывает: Поспеловвынырнет сухим из воды. Правда, судьба счетов на Кайманах оказалась вподвешенном состоянии, и я с большим злорадством надеюсь, что Антон потеряетденьги.

Эмма находится под следствием, Рябинкина тожеарестована. Когда я вернулась в Москву, меня в вип-зале аэропорта встречала неКсюша, а Олеся Константиновна.

– Ты? – поразилась я, увидев редактора.

Олеся кивнула.

– Погода хорошая, вот я и захотела прокатитьсяв аэропорт.

Я покосилась на молодую женщину. Ага, оналюбит стоять по четыре часа в пробках, интересное хобби…

– Давай сумку, – предложила Олеся. – Ой, чтоэто? Милая игрушка.

– Это Лео, – пояснила я, – подобранный вГреции котопес. Он почти все время спит и толстеет. Милый мальчик, никакоготруда не составило протащить его через границу. Лео даже не пошевелился, никтоего и не заметил.

– Ты уверена, что он настоящий? – усомниласьОлеся.

– Погладь, – предложила я, – он теплый идышит. Просто редкостный пофигист.

Мы вышли на площадь.

– Машина там, – Олеся махнула рукой в сторонупарковки, – ближе места не нашлось.

– Ну и хорошо, – улыбнулась я, – прогуляемся.

Стараясь избегать столкновения с несущимисянавстречу людьми самого безумного вида, мы начали лавировать в толпе, и черезпару минут меня охватило недоумение. За месяц моего отсутствия столица,кажется, стала жертвой новой моды. На ногах молодых женщин я увидела страннуюконструкцию: они были замотаны махровой тканью, которая всевозможными способамикрепилась к щиколоткам.

– Что за штуки у баб на ногах? – спросила я уОлеси.

– Смоляковки, – ответила редактор.

– Что? – не поняла я.

– Смоляковки, – повторила Олеся. И пояснила: –Идиотская обувь, если можно так сказать о тряпках. Названы по имени МиладыСмоляковой. Ох, боюсь тебе не понравится! Ладно, расскажу. Съемочная группаодного московского канала выехала в Грецию, чтобы сделать репортаж о самойпафосной вечеринке лета – «Тутси», которую традиционно организует олигарх ПетрЗарубин.

– Ага, – кивнула я, – знаю и дажеприсутствовала на ней.

Олеся опустила глаза.

– Мда… Вспомним слова известной поэтессы,которая говорила, что стихи растут из сора. Но вот модные веяния, те вообщевозникают из глупости и мгновенно разлетаются по миру. Во время тусовкикорреспондент взяла интервью у известной российской писательницы. Репортерспросила: «Что у вас на ногах?» И детективщица ответила: «Это „Смоляковки“.Прозаик Милада Смолякова является музой великого итальянского модельераТараканелли, он придумал ботиночки для обожаемой писательницы и назвал их„Смоляковки“ в ее честь».

– Стой! – заорала я. – Неправда! Сейчасрасскажу, как обстояло дело! В салфетках стояла я! И назвала их – «Виолки»!

Олеся покраснела.

– Журналисты странные люди, – дипломатичносказала она, – у них в голове прочно засело: если детективный жанр, тоСмолякова. Девушка перепутала имена, прямой речи писательницы в эфир не дали,лицо ее не показали, акцент сделали на салфетках и назвали их «Смоляковки».Через три дня вся Москва нацепила эту нелепицу. Побочный эффект от репортажа:резкий взлет тиражей Смоляковой!