Радость на его лице померкла, и он увлек Эмму к креслу. Пожалуй, ее можно просто уложить в него, такой она казалась безжизненной. Майкл ждал, пока она придет в себя.

— Лучше?

— Да. Со мной все в порядке.

— Ты всегда падаешь в обморок, когда встречаешь в аэропорту друзей?

Эмме удалось выдавить нечто вроде улыбки:

— Дурная привычка. Но ты действительно напугал меня.

— Вижу.

«Напугал — не то слово», — подумал Майкл. На ее лице был написан самый настоящий ужас. Так она выглядела, когда он вытащил ее из воды больше десяти лет назад.

— Обождешь минутку? Я только скажу родителям, почему сбежал от них. — Эмма кивнула, и он повторил: — Жди.

— Да, я подожду.

Выполнить обещание было просто, так как она сомневалась, что сможет подняться на ноги. Эмма начала медленно, глубоко дышать. Она уже и так опозорилась, поэтому ей не хотелось выглядеть лепечущей идиоткой, когда вернется Майкл. Он отсутствовал всего несколько минут, но Эмма была уверена, что уже вновь обрела самообладание.

— Куда ты летишь? — спросила она.

— Я? Никуда. Это мать отправляется на конгресс, а отец потащился вместе с ней. Он не любит оставлять машину у аэропорта, и я подбросил их. Ты только что прилетела?

— Нет. Я здесь недели две. Сейчас провожала подругу.

— Ты здесь по делам?

— Нет. В общем, и да, и нет.

Прибыл еще один самолет, и мимо двинулись новые потоки людей. Эмма опять стала вглядываться в них, борясь с охватившей ее паникой.

— Мне пора.

— Я провожу тебя. Майк не предложил ей руку, интуитивно чувствуя, что она избегает прикосновений. — Значит, ты здесь с мужем?

— Нет. Он в Нью-Йорке. Мы… — Ей нужно почаще произносить это вслух, чтобы привыкнуть. — Мы разошлись.

— О… Извини. — Майкл чуть не улыбнулся, но тут вспомнил ее реакцию в аэропорту. — Полюбовно?

— Надеюсь. — Эмма поежилась— Господи, как здесь холодно.

Майкл открыл было рот. «Не твое дело, — напомнил он себе, — каким был этот брак и чем завершился».

— Долго собираешься пробыть в городе?

— Еще не знаю.

— Как насчет того, чтобы пообедать или выпить вместе?

— Не могу. Через час у меня встреча.

— Тогда поужинай со мной.

— Здесь я стараюсь особенно не высовываться, в рестораны не хожу.

— Как насчет жареного мяса во дворе моего дома?

— Ну…

— Вот мой адрес. — Достав визитную карточку, Майкл быстро записал, — Заедешь к семи, и мы приготовим пару кусочков. Не волнуйся, тебя никто не увидит.

Эмма внезапно поняла, как ей было бы страшно сидеть в номере, уткнувшись в принесенный ужин и переключая телевизионные каналы в надежде отвлечься от дум.

— Согласна.

Майкл хотел предложить ей свои услуги, но увидел у тротуара белый лимузин.

— В семь часов, — напомнил он.

Эмма улыбнулась на прощание, и они разошлись в разные стороны. Майкл гадал, сможет ли найти уборщицу днем да еще в пятницу. А Эмма прошла мимо лимузина, встала в очередь на такси и машинально перевернула карточку.

Детектив М. Кессельринг

Отдел по расследованию убийств

Вздрогнув, Эмма уронила ее в сумочку. Странно, она забыла, что Майкл полицейский. Как и его отец.

* * *

Кипу газет за две недели Майкл запихнул в шкаф. Взглянув на забитые до отказа баки, он не мог поверить, что столько мусора способны оставить после себя один человек и одна собака. Но больше всего Майкла возмущало то, что в Лос-Анджелесе в пятницу вечером нельзя найти уборщицу.

Сначала он разлил на кухне целый флакон «Топ джоб», одолженный у соседки, и теперь здесь пахло, как в сосновом бору. Потом он заманил Конроя в ванную, помахивая у него перед носом колбасой, и закрыл стеклянные двери.

— Улыбнись и терпи, парень, — сказал Майкл ощетинившемуся от негодования псу.

Он истратил на Конроя полфлакона шампуня, но тот снес все как солдат. Пробовал, конечно, подвывать, но, возможно, это было ответом на пение хозяина. Когда оба завернулись в махровые полотенца, Майкл стал искать в бельевом шкафу фен, заодно отыскал и сковороду, которую давно считал потерянной.

В первую очередь он высушил Конроя.

— Ты должен благодарить своего хозяина, — возвестил Майкл. — Твоя приятельница понюхает тебя и больше не взглянет в сторону этого заносчивого кобеля немецкой овчарки.

Еще полчаса ушло на то, чтобы устранить следы потопа и собачью шерсть. Майкл уже готовился испробовать свои силы в приготовлении салата, когда подъехала машина. Он ожидал, что Эмма приедет в своем лимузине или в шикарном автомобиле, взятом напрокат, но увидел, как она расплатилась с таксистом.

Ветерок ерошил ее волосы и раздувал хлопчатобумажную рубашку, в которой девушка казалась еще миниатюрнее и женственнее. Она смахнула волосы с лица и посмотрела на дом. Она похудела, как Майкл заметил еще в аэропорту, причем сильно. Из стройной превратилась в невыносимо хрупкую.

В ней появилась какая-то неуверенность, чего он раньше никогда не замечал: в походке, в испуганных взглядах через плечо. Майкл уже достаточно прослужил в полиции и много раз наблюдал такую безотчетную панику. У подозреваемых. И у жертв. Судя по ее виду, Эмма готова была удрать, поэтому он быстро распахнул дверь:

— Нашла, значит?

Она замерла, потом, узнав его, расслабилась.

— Да. Ты купил себе дом, — сказала она и тут же почувствовала себя глупо. — Приятный район.

Не успела она войти, как к двери подбежал Конрой. Он рвался на свободу, желая поваляться в грязи и на траве, чтобы избавиться от недостойного и слишком человеческого запаха шампуня.

— Стой! — приказал Майкл.

Но окрик не подействовал бы на пса — его остановило нежное воркование Эммы.

—О, у тебя есть собака. — Нагнувшись, она потрепала Конроя по голове. — Ты хороший пес, да? — Тот не склонен был возражать, сел и позволил Эмме почесать его за ухом. — Да, хороший пес. Такой милый пес.

Еще никто не обвинял его в том, что он милый. Конрой уставился на Эмму одним глазом, скрытым космами, и, повернувшись к Майклу, ухмыльнулся.

— Что ты наделала, теперь он будет дожидаться регулярной похвалы.

— Я всегда хотела иметь собаку.

Конрой прижался к ее ногам, выражая преданность.

— Я дам тебе пятьдесят баксов, если ты заберешь у меня эту.

Эмма рассмеялась, и Майкл увлек ее в дом.

— Как мило.