Галка вручила мне планшетный компьютер и открыла галерею.

В начале там были обычные фотографии: река, небо, я, мох в «макро», кстати, мох в «макро» похож на инопланетные джунгли, лес. Леса было больше всего, целые серии по несколько фотографий, Галка снимала его с каким-то остервенением и упоением, хотя я и не мог понять, зачем это требовалось. Много леса. Видимо, успела нащелкать, пока я боролся с судорогой в ручье.

– И что? – спросил я. – Деревья. Ты нащелкала деревьев. Хоть тресни, не вижу ничего необычного…

– Начинается со сто седьмого кадра, – подсказала Галка.

Я перещелкал до сто седьмого.

На сто седьмом кадре был лес. Такой же, как на сто шестом кадре… почти такой.

Тут что-то было с перспективой. Она словно сдвинулась. Если с передним планом было все более-менее понятно, то план задний…

Сложно объяснить. Такой эффект бывает при киносъемке, его можно добиться с помощью определенной оптики, когда задник начинает резко приближаться, отчего кажется, что плоский кадр приобретает неожиданную глубину. Только как это получалось на статичной фотографии, я понять не мог.

– Как это…

– Не знаю, – ответила Галка. – Не знаю, не знаю, не знаю. Видимо, тот же эффект. Это как-то воздействует на матрицу камеры… Не знаю. Но не это важно. Ты смотри лучше, ты главного не замечаешь.

Я стал смотреть внимательнее.

Деревья шагнули и как бы оказались вокруг, сплелись ветвями, образовав… И опять я не мог понять. Этот дурацкий стереоэффект продолжал путать мои глаза. Изображение не только погружалось внутрь экрана, как в аквариум, но еще и выпячивалось вовне, создавая некое подобие голографического эффекта. То есть этот эффект, конечно, присутствовал только у меня в голове.

На снимке был все тот же берег и все тот же лес, но он изменился, из него убрали простор, так что казалось, что деревья стоят почти впритык друг к другу. Там, в глубине сосен, темнела фигура. Сначала я не понял, я решил, что это всего лишь игра теней, дрожание воздуха, собравшееся в полуденный морок, в конце концов, в лесу ведь часто что-то мерещится, лес он лес и есть. Но, вглядевшись, я обнаружил, что это все-таки не фантом. Фигура была вполне человеческая, высокая, в длинном плаще с капюшоном, она наполовину выступала из-за дерева, опершись на ствол рукой.

– Кто это? – спросил я.

Галка пожала плечами:

– Не знаю. Я не знаю, не знаю… Посмотри на его руку. Ничего не замечаешь?

Я сощурился. Галка была права, разрешение планшетника не позволяло толком рассмотреть, что было у этого человека на руке. Что-то красное. Красное пятно.

Я попробовал подрастянуть изображение, однако, само собой, ничего не получилось, изображение растянулось в пиксели, и ничего, кроме разноцветных квадратиков, я рассмотреть не смог.

– Бесполезно, – махнула рукой Галка. – Но кое-что у меня есть.

Галка достала из карманчика кофра диск.

– Камера. – Галка похлопала по фотоаппарату. – Она снимает в двух форматах. Если без технических терминов – в сжатом и несжатом. Сжатый формат доступен для беспроводного сброса на планшет. В силу механизма сжатия теряется некоторая информация, примерно так. Несжатый формат остается на карте памяти. Эти фотографии обычным просмотровиком не пролистать, надо спецовый. А он только на ноутбуке запустится.

– У матери есть ноутбук, – сказал я. – Сейчас схожу.

– Сходи-сходи.

Добыть ноутбук труда не составило. У матери он действительно мощный, и графическая карта солидная – неудивительно, мама дизайном занимается. Зачем он нужен, мать и не поинтересовалась, читала старинный травник, найденный за печкой. А мама Галки вообще медитировала, сидела на коврике, вывернув ступни, закатив глаза, мычала что-то тантрическое. Я взял ноутбук, кормивший мух на подоконнике, и оттащил к Галке. Она установила программу с диска, воткнула сбоку флешку.

– Ну, посмотрим.

Галка запустила просмотровик и перелистала до сто седьмого кадра. Теперь стало видно гораздо лучше. Темная фигура, сосна, фигура опирается на сосну. Рука тонкая, узкая кисть, а красное пятно…

Язык у меня слегка прилип к нёбу. А ногу снова стало скручивать судорогой, которая, как оказалось, до конца не исчезла. Потому что, к моему ужасу, я узнал это красное пятно.

Я его уже видел.

Конечно видел. И не один раз. Во сне. В том самом, в котором я застревал под вагоном. И в котором Полина пыталась меня вытащить. Она протягивала мне руку, и у нее на запястье алел браслет из ярких коралловых бусин.

Я не помню, откуда я про него узнал. Скорее всего, про него рассказывала мне бабушка, да, скорее всего бабушка, этот браслет привезли то ли из Германии, то ли еще откуда. Вот именно так я его и представлял.

– Это… – Галка приблизила глаза к экрану. – Это ведь то, что я думаю?

– И что ты думаешь? – спросил я.

Мог бы и не спрашивать – Галка не ответила, завалилась на матрас и стала кусать губу.

– Нет Интернета, – беспомощно произнесла она через минуту. – Так что проверить сложно, а у меня, к сожалению, отрывочные сведения.

– О чем?

– Об этих. – Галка кивнула на планшет. – О тех, кто с той стороны. Они любят детей. Насколько я понимаю.

– Кто «они»?

– Те. – Галка снова указала пальцем на планшет. – Я читала про это, – рассказывала она. – В очень редкой книге…

– «Некрономикон», – перебил я.

Галка поморщилась:

– Тебе, Тим, кин смотреть надо реже. А то когда много смотришь кин, голова деревенеет. Тук-тук. – Она постучала по своей голове. – «Некрономикон» – голливудская выдумка, – презрительно объявила Галка. – Плод больных фантазий, отголосок необратимых деменций. Короче, бред сивой кобылы, я такое не читаю. А у меня как раз серьезная книжка была, ее издали в тысяча девятьсот четырнадцатом во Владимире. Называется «Сокровенные легенды Владимирской земли». Так вот, один любитель фольклора объехал почти весь современный Нечерноземный район и записал разные сказки. Не те, что обычно записывают, а редкие, которые не любят рассказывать.

– Почему не любят? – поинтересовался я.

– Потому что сказки – это сказки, вранье, короче, Иван-царевич и Серый Волк, вымысел. А есть другие сказки, как бы тайные, которые не очень принято рассказывать.

– Да почему? – не мог понять я.

– Потому что они настоящие. Истории, которые произошли с настоящими людьми. Если их рассказывать, то можно накликать…

Галка перешла на шепот.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Хватит уже… Ну какие такие настоящие истории?

– Разные. Про свистуна, например.

– Свистун?

– Свистун или там бесова поляна.