Она, напуганная и грязная, посмотрела по сторонам, нашла в себе каплю храбрости, чтобы встать и сделать несколько нерешительных шагов в сторону двери. А вдруг этот кошмар повториться? Алекса не знала, что ей делать, но в этой пыли сидеть больше нельзя. Если не умрешь под завалом, то точно задохнешься от пыли.

Алекса не спеша вышла из здания на внутреннюю площадь форта. Небо заволокла пыль, сквозь которую едва пробивались лучи полуденного солнца. Всюду валялись огромные камни, отголоски былого форта, которые под залпами ядер превратились в тысячи кусков никому не нужного хлама. Вперемешку с камнями лежали так же и остатки мебели, которые стали походить на окровавленные зубочистки. Но больше всего было крови и мертвецов. Трупы валялись повсюду.

Куда бы Алекса ни посмотрела, везде глаз цеплялся за мертвых людей. Под камнями лежала груда тел, едва ли напоминающие о том, что это были живые люди, которые захватили форт. Одного человека разворотило так, что герцогиня случайно наступила на его останки, напоминающие самое обычное кровавое месиво — фарш и только. Всюду валялись уже не тела мертвецов, а скорее их останки: оторванные руки, куски внутренностей, разбросанные кишки и кровь — повсюду кровь.

Алекса прошла дальше, хотела увидеть, что случилось со зданием, в котором находился Карл Масур, но ужаснулась при виде остатков крепости. Форт неожиданно закончился. Впереди распростерлась пропасть, в которую упали не только люди, камни, но и две стены и целое здание. Глубоко внизу она увидела руины, больше не напоминающие о том, что здесь был форт Оран. Форта больше нет, его уничтожили вместе с теми, кто оберегал юг от нападения с моря.

— Есть кто живой? — кашляя, спросил мужской голос. — Помогите!

Алекса обернулась на крик и окончательно растерялась. Кухня, на которой она пряталась от пушечных залпов, была единственной, что уцелело. Какие-то очень могущественные силы защитили герцогиню от неминуемой гибели, ведь здание, стоящее перед ней, разрушалось прямо на глазах. У него не было ни стен, ни крыши, а только одна комнатка, в которой ей удалось выжить. Под тяжестью собственного веса кухня обвалилась прямо на глазах — задержись Алекса там хотя бы на миг, её бы ждала неминуемая смерть.

Когда поднялся новый столб пыли, герцогиня начала громко кашлять, а кто-то закашлял в ответ. Не разбирая дороги, она пошла на шум и очень скоро наткнулась на обломки, под которыми лежала мертвая Мать. Женщину завалило камнями, от чего она и погибла. Хорошо хоть Мать не была изуродована так, как это случилось с остальными людьми. Алекса, проходя мимо, помолилась за дочь Орлана де Месса и, ступая осторожно, ибо в пыли не было видно даже земли, она добралась до человека, заваленного разрушенной деревянной мебелью и брусчаткой.

— Кто здесь? — Алекса видела только руку, которая тянулась к небу. Но кому принадлежала эта рука и этот голос, было совсем не понятно.

— Кобылка?! Это мы! — отозвался Костолом.

— Еще раз так её назовешь, я тебе зубы выбью, — прорычал Карл.

Это было не самое подходящее время для радости, но Алекса засмеялась и в тот же миг заплакала от переполняющих чувств. Как Карл и Костолом оказались заваленными именно тут, её не волновало. Главное они оба выжили, хотя и лежат под завалом.

— Вы там как? — спросила она, согнувшись на колени.

— Жить будем, — буркнул Карл.

Алекса его не видела, но сразу поняла, что их завалило в каком-то подвале, в который они спустились до нападения. Все так перепуталось, поэтому было не ясно, что они там делали.

— Кобылка, сможешь нас отсюда вытащить? — спросил Костолом.

— Заткнись, кретин! — огрызнулся на него Карл. — Алекса, первым делом посмотри в сторону моря. Что ты там видишь?

Смотреть куда-то было бессмысленно. Пока пыль не опуститься, тут не увидеть даже солнца. Алекса не стала слушать герцога, а первым делом нашла какую-то толстую палку, которую просунула в зазор между завалом и подвалом. Мужчины сразу поняли, чего она пытается добиться, поэтому одновременно приложились плечами к завалу, а Алекса села на доску, которая тут же рухнула прямо под ней. Она оказалась на земле, зато мужчины были освобождены.

Пока Карл помогал ей встать, Костолом побежал в сторону единственной целой стены. Поднявшись с грязной земли, Алекса последовала за Карлом в том же направлении. Эти двое смотрели на море, а она, заметив на своей юбке кровь, посмотрела на герцога.

— Карл…. Твоя рука… — растерялась Алекса.

— Я тебе уже говорил, мне никогда не нравилась эта рука, — улыбнулся Карл, прижимая рану, где у него раньше была правая рука. Оказавшись под завалом, герцог лишился руки, которая теперь выглядела как культя, отрезанная по локоть. Сначала эту руку расплавили, а теперь вообще оторвали. Кажется, эта рука притягивает неприятности. — Не волнуйся за меня, Алекса. Я уже обмотал рану. От кровотечения не умру.

Герцог так гордо отнесся к серьезному ранению, что на его лице не было заметно ни боли, не страданий. Вот как выглядит человек, которому плевать на такие мелочи, как расплавленная до кости рука, потерянный глаз или оторванная конечность.

Алекса знала, что с Карлом все будет хорошо, поэтому тоже обратила внимание на горизонт, где красовался чей-то флот. Несколько сотен кораблей сделали своё дело, и пошли в сторону Утеса Дьявола.

— Это ведь флот Ивара Остина? — спросила она.

— Да, — подтвердил Карл Масур. — Это начало гражданской войны.

***

Пришла желтая осень. Листва сменила окрас, с севера начали задувать холодные ветра, приносящие дожди и утренние густые туманы. Влажность повысилась до невообразимых масштабов, стало холодно в твердыне, даже там, где растопили камин. Внутренний двор твердыни превратился в настоящее болото с непроходимой слякотью и грязью. Осень началась очень рано, раньше, чем ожидалось, поэтому люди подозревали, что зима будет тоже ранней и очень холодной. Однажды, когда солдаты встали поутру, на дворе шел снег — неслыханная дерзость зимы, если учесть, что раньше в начале осени никогда не было таких феноменов. Все сводилось к тому, что снег выпадет уже в середине осени, поэтому местные жители южного региона преступили к раннему сбору урожая. А так же началась подготовка к зиме.

В семье Масур, когда наступила осень, появились некоторые изменения, вызывающие у служанок вопросы и по сей день. Случилось то, чего никто не ожидал. Первое, что бросилось в глаза слугам, была рука герцога, а если быть точнее, её отсутствие. Карл лишился правой руки по локоть и этого не изменить. Но он выжил, а остальное людей не волновало. Вторым примечательным фактом стало то, что супруги Масур вообще перестали разговаривать, встречаться и спать в одной комнате. Честно говоря, этот момент вызвал у людей больше всего вопросов. Но все пришло к тому, что герцогиня за месяц ни разу не вышла из своих покоев. К ней приходили служанки, которые приносили еду, чистую одежду, горячую воду и дрова для камина, однако сама герцогиня сидела там и не собиралась выходить. У многих подданных герцога появилась странная мысль, которая сводилась к тому, будто бы их герцогиня давно померла, а Карл Масур и слуги просто скрывают этот факт. И в третьих, притом самом странном изменении в этом роду стали слухи солдат. Кто-то поговаривал, будто бы герцог Карл Масур написал архиепископу и попросил его приехать, чтобы расторгнуть брак со своей женой. Никаких подтверждений слухов еще не было, ведь архиепископ отказался приезжать, ибо военное положение не позволяет ему оставить свою паству в это сложное время.