по спине, сколько слез счастья было пролито; наконец, с него взяли обещание привезти Тэнси на семейный ужин, как только она даст согласие выйти за него замуж.

Потом Фарли попросил Джо о небольшой прогулке – видимо, для мужского разговора. А Лил осталась с матерью.

– Подумать только, еще вчера он был мальчиком… – сказала Дженна.

– Вы воспитали мужчину, – ответила Лил, отчего глаза Дженны вновь увлажнились.

– Мы просто показали ему нужный курс, а мужчиной он стал сам. Если твоя Тэнси разобьет ему сердце, я надеру ей задницу!

– Я первая в очереди, – рассмеялась Лил. – Но не думаю, что она разобьет ему сердце. И вряд ли он позволит проделать с собой такое. Он продумывает план – и, как я понимаю, теперь он взял в помощь отца. Он готовится.

– Как будет здорово, когда у них родится малыш! Знаю, знаю! – Дженна предупреждающе вскинула руки со смешком. – Рано о таком говорить. Но я бы хотела услышать здесь топот детских ножек. В доме есть колыбель, которую сделал для меня твой дедушка, а я качала в ней тебя; и она все еще на чердаке, ждет своего часа… Но какие дети, сначала бы свадьбу устроить. Надеюсь, они разрешат нам заняться организацией. Я была бы счастлива сделать все в лучшем виде. Цветы, платье, торт и… – Она запнулась.

– Со мной тебе не выдалось такой возможности.

– Я не это хотела сказать. Стоит ли говорить, как мы гордимся тобой?

– Я знаю. Я строила планы на жизнь, но они не сработали. Тогда я придумала то, что сработало. И что же? Все опять странно и непонятно, и мне нужен кто-то, кто поможет распутать этот клубок.

– Купер.

– В моей жизни всегда был Купер. И между нами все сложно давным-давно.

– Он причинил тебе столько боли. – Дженна склонилась к дочери и взяла ее за руку. – Детка, я знаю.

– Он вырвал мне половину сердца. А теперь хочет, чтобы я вернула все как было, а я не знаю, сможет ли вырванный кусок сердца встать на то же самое место и зажить.

– Нет. Так не получится, – убежденно сказала Дженна, легонько сжав ее пальцы. – Но это не значит, что у вас двоих больше ничего не получится. Вы можете найти новый компромисс, чтобы быть вместе. Ты ведь любишь его, Лил. Я знаю это.

– Оказывается, любви было недостаточно. И недавно он рассказал мне – подробно и в деталях, – почему же ее не хватило.

Пересказывая матери слова Купа, Лил встала со стула, подошла к окну, открыла входную дверь, чтобы подышать свежим воздухом. Она расхаживала туда-сюда, а Дженна молча сидела и слушала.

– Это было для моего же блага, потому что ему нужно было что-то доказать, потому что он был на мели, потому что чувствовал себя неудачником. Но что это все меняло? И я заслуживала объяснений в любом случае. Я полноправная участница отношений. А если только один принимает решения и делает выбор – это не отношения. Разве нет?

– По крайней мере, не равноправные и не равноценные. Понимаю, что ты чувствуешь. И почему ты злишься.

– Я не просто злюсь. Одно из самых важных решений в моей жизни было принято за меня. А причины, по которым оно было принято, от меня скрывали. Как я могу верить, что это не повторится? И я не буду строить свою жизнь с тем, кто так поступает. Я не смогу.

– Не сможешь. Ты точно не сможешь безропотно принять такое. Знаешь, сейчас я скажу тебе то, что может тебя разочаровать. Мне ужасно жаль, что тебе было так больно. Я страдала вместе с тобой, девочка моя. Я чувствовала, будто сердце разбили мне. Я чувствовала твою боль в своем сердце. И все-таки… я так благодарна ему за то, что он поступил так, как поступил.

– Как ты можешь говорить такое? – воскликнула потрясенная Лил.

– Не сделай он этого, ты бы отказалась от всех своих стремлений, от всех остальных интересов и замкнулась бы на нем. Если бы пришлось выбирать – он или карьера, – ты могла бы выбрать его, потому что была слишком влюблена.

– Кто сказал, что я не могла совместить чувства и карьеру? Какого черта! Где же компромисс, где совместная работа?

– Возможно, у тебя бы получилось, но это далеко не факт. О, Лил, – сказала Дженна с таким состраданием, что к глазам ее дочери подступили слезы. – Тебе еще двадцати лет не было, перед тобой был открыт весь мир. Купер старше почти на два года, жизнь не баловала его, он был заключен в слишком тесные рамки. Ему нужно было бороться, а тебе нужно было расти.

– Вы с папой тоже были молоды, когда поженились.

– Да, и были счастливы. Но уже тогда мы хотели одного и того же. Мы обрели все, чего хотели, прямо здесь, в холмах. У нас было больше шансов на успех.

– Так ты думаешь, что я должна просто вычеркнуть последние десять лет жизни? «Я все простила, Куп, я твоя»?

– Я думаю, что ты должна взять столько времени, сколько тебе нужно, и подумать, сможешь ли ты его простить.

Лил тяжело вздохнула, тугой узел в ее груди немного ослаб.

– И если раньше ему нужно было что-то доказать себе, думаю, теперь он должен доказать что-то тебе. Используй время раздумий, чтобы спросить тебя, хочешь ли ты прожить следующие десять лет без него.

– Он изменился и стал кем-то, кто… Что было бы, если бы у нас не было никакой предыстории, если бы мы начали общаться с чистого листа? Я бы просто влюбилась, и все. Эта мысль очень пугает. Если я позволю себе снова поддаться чувствам, он снова сможет оторвать кусок от моего сердца.

– Дорогая, а тебе не надоело видеть рядом с собой мужчин, с которыми ты застрахована от любой боли?

– Честно говоря, не уверена, что между разными отношениями есть какая-то закономерность – или что Купер в принципе единственный, в чьей власти причинить мне боль. – Лил потерла ладони, будто согревая их. – В любом случае выбор не из легких. Придется о многом поразмыслить. Мне нужно вернуться в заповедник. Нельзя отлучаться надолго.

– Да, у тебя много дел. – Поднявшись, Дженна положила руки на плечи дочери. – Ты найдешь свой путь, Лил. Я это точно знаю. Ты уверена, что мы сегодня не понадобимся?

– Охранная система была почти готова, когда я уезжала. Если у них возникнут какие-нибудь неполадки, я позвоню. Обещаю. Я могу запутаться в наших отношениях с Купером, но в заповеднике я уверена. Без вариантов.

– Уже хорошо. Почти все думают, что преступник ушел. Что он не останется в этом районе, раз на него ведется охота.

– Надеюсь, они правы. – Лил прижалась щекой к щеке Дженны. – Но пока его не поймали, расслабляться нельзя. Береги себя.

Выйдя на крыльцо, она увидела Фарли и отца. Они оживленно обсуждали что-то, стоя рядом с одной из хозяйственных построек, а вокруг них шныряли собаки.

– Передай Фарли, что я держу кулачки за него. – Она направилась к своему грузовику, но на полпути остановилась и, обернувшись, посмотрела на мать, стоящую на крыльце старого фермерского дома. Лил с удовлетворением отметила, что Дженна все еще очень красива.

– Он подарил мне желтые тюльпаны, – сказала она, а про себя подумала: «Она еще красивее, когда улыбается!»

– Тебе они понравились?

– О да. Я гораздо сдержаннее в демонстрации