Зыбкое и неоднозначное, когда его говорят в лицо, сообщая, что теперь это – твоя сущность.

– Эй, дыши, – впечатал в прозрачное дно выкуренную сигарету Солейль.

– Ты так рано или поздно сдохнешь, – скривился Гери, отмахиваясь от дыма.

– Знаешь же, что нет, – беспечно отозвался белобрысый.

– Почему? – ухватилась за шанс перевести тему я. От потребности прийти к выводам и решить, как принять факт приобретенной божественности, меня это не избавило, зато позволило не искать выход на глазах у посторонних.

– Он приемный сын Оленихи; на него не действуют ни наркотики, ни табак, ни яды, – пояснил Гери.

– Но мне это все равно не нравится, – заявила Оля, вынимая «гадость» изо рта парня. – Представляешь, – ее внимание обратилось на меня, – я его мать, а он меня совершенно не слушает!

– Я уже вышел из того возраста, когда обязан тебя слушать.

Девушка заворчала, но не возразила.

– Приемный сын? – переспросила я.

– Ага. Я лежал в больнице, и в городе по стечению обстоятельств остановилась Олениха, – он кивнул на Олю, ласково перебирающую его волосы. – Она сжалилась и спасла меня, заменила мою больную кровь своей. Так что я теперь вроде как божество, а вроде и нет.

Мысли вскипели от наплыва шокирующей информации и, не подозревая, что делать, я взялась за ложку и впихнула в себя холодную суповую массу. В горле свернулся горький комок, и суп обмывал его, вызывая рвотные позывы.

– А что… как мне ладить с этой силой? Я теперь богиня, но… Меня же никто не знает. Как я могу…

– Хватит блеять, – приструнил Солейль. – Завоевывай уважение и почитание. Возможно, рано или поздно сядешь на трон в царстве мертвых.

Я бы задала множество вопросов: «Кто станет меня уважать?», «Зачем мне использовать силу?», «Как она работает?», «Я не растворюсь в воздухе, если все-таки решусь забиться в уголок и не править целым царством мертвых?» и еще кучу тому подобного, – но раздался дверной звонок.

– О! – воскликнула Оля. – Вот и они!

– Кто?

– Змей и Арлекин. Нужно обсудить кое-что важное касательно спора Лиса и Волка. Ты проснулась как Избиратель, значит, настало время его разрешить. И мы сделаем это как можно скорее.

* * *

Пока Олениха моталась в коридор, чтобы открыть дверь, Изенгрин успел объяснить, что Змей – Изначальный, как и он сам. Один из могущественнейших, владеющий водами и подземными путями. Олениха, без сомнений, сказал Изенгрин, его даже не оцарапает, если захочет, несмотря на то что относится к тому же поколению. В голосе его сквозило безмерное уважение. Когда рядом с кухней зашуршал ковер и заскрипели половицы, я уже представляла Змея как человека, от которого веет твердостью и властью.

Впечатление, которое произвел он, появившись на пороге, мало чем отличалось от того, что я ожидала испытать после беглого описания Изенгрина. Это действительно был мужчина, при встрече с которым начинаешь ощущать себя атомом в необъятной Вселенной; он смотрел прямо, внимательно, сканируя комнату. Я успела заметить, что зрачки у него вертикальные, а сами глаза нечеловеческие, испещренные прожилками. Он был облачен в дорогой темно-синий костюм, на белоснежной рубашке – ни единой складки. В руках – изящная трость с ручкой в форме змеиной головы. От него веяло неприступностью, опасностью, величием.

Единственное, что не совпало со сложившимся у меня образом, – возраст его человеческой оболочки. Все боги, с которыми я так или иначе контактировала, были молоды внешне; этому же можно было дать около шестидесяти. Он сдержанно улыбался, и кожу от уголков глаз чуть не до самых висков прорезали морщинки.

За его спиной маячила Арлекин. Гери весь расцвел, завидев ее, и помахал ей рукой; она его проигнорировала.

– Здравствуй, Змей, – поприветствовал его Изенгрин, почтительно поклонившись.

Мужчина поклонился в ответ, но не так низко:

– И тебе здравия, Волк. Давненько ты меня не навещал. Я тысячи лет не приходил первым; полагаю, у тебя есть достойное оправдание.

Олениха напряглась.

– Есть, Змей. Я выслеживал Инквизитора.

– И как, выследил? – очевидная насмешка.

– Да. К сожалению, я не успел ее спасти; Лис расправился с ней раньше и передал ее силу Хель.

Змей вскинул бровь и перевел взгляд на меня. От него волосы вздыбились на затылке. Его тонкие губы растянулись в улыбке, от которой так и несло фальшью, хоть и надета она была с редкостным мастерством:

– Здравствуй, Хель. Давно не виделись.

Я выдавила:

– Мы не встречались.

Он тихо рассмеялся, и в его глотке что-то заклокотало:

– О, нет. Мы с тобой жили вместе. Не припоминаешь?

Змей широкой ладонью провел по лицу, а когда убрал ее, оно полностью изменилось. Я едва не задохнулась от неожиданности: прямой нос, соломенные волосы, как у матери, чуткие пальцы, лживая улыбка. Я автоматически опустила взгляд – лакированные туфли. Дорогие, точь-в-точь те, в которых дядя заявился в нашу квартиру за несколько месяцев до того, как выгнать нас.

– Дядя? – прошелестела я.

Его кожа смялась в морщины, и на месте дяди снова возник Змей – незнакомый и пугающий.

– Не совсем. Видишь ли, твой дядя – никчемное существо. Затаил обиду на своего отца и желал получить его квартиру. Я предложил свои услуги, и он мгновенно согласился; я принял его облик и сделал так, чтобы вы уехали. К счастью, ты бежала от реальности и была слишком слаба, чтобы выстоять против меня. Сейчас все иначе, но тогда… Ты была такой же никчемной, как твой дядя.

Меня вжало в стул. Я не почувствовала даже, как Олениха сжала мои плечи, поддерживая.

– Зачем ты так прямо раскрываешь ей все? – выкрикнула она. – Она не готова. На нее и так слишком много навалилось.

– Хель Избиратель, – отрезал Змей. – Она должна понимать, что на все наша воля. Я показываю ей, как сплел ее судьбу, – она обязана подчиняться и делать, что до`лжно.

Слабость миновала. Что-то мрачное и сильное наполнило меня до краев, и, вскочив со стула, я случайно отбросила его к стене, чуть не сбив опешившую Олениху. Он с треском развалился на части, обои прочертила рваная царапина. Я не видела себя со стороны, но подозревала, что похожа на животное – пальцы искривились, как птичьи когти, ногти зудели, вытягиваясь. Предметы на столе затряслись, двигаясь к его краям; Гери поспешно перехватил почти соскользнувший чайник.

– Я никому ничем не обязана! – проревела я. – Будь вы хоть самим Создателем, да хоть самой Землей, я все равно жила бы сама по себе, никак с вами не считаясь! Вы сплели мою судьбу? Вы лишь провернули паршивую интрижку! Вы лжец, и я не позволю такому, как вы, диктовать мне, что делать.