не так уж много времени осталось жить и смерть приближается с ускоряющимися темпами? И как субъективная оценка шкалы времени жизни влияет на финансовые вложения? Сергей Петрович считал, что основным фактором в изменении темпов развития цивилизации являются культура и функции сознания, которое, как мы видим, пронизано часами и субъективной оценкой времени. Вся эта область, лежащая в центре трансформаций цивилизационного процесса, сегодня еще недостаточно исследована.

В его глобальной теории роста человечества есть этот феномен, связанный со временем. Потрясающая гигантская компрессия шкалы исторического времени, в десятки тысяч раз! Его идея была в том, что с системой развития человечества это происходит потому, что в отличие от ньютоновского времени, внешнего физического времени, эта система имеет свое внутреннее время, которое развивается в динамике этой системы равномерно. Это такое берксоновское время, по его определению. Но оно описывается логарифмической зависимостью, и поэтому внешне мы видим это как гигантское ускорение темпов, а на самом деле система развивается таким образом. Это историческое время.

Но вот что я не понимал, и мы с Сергеем Петровичем много раз к этому возвращались. Его идея заключалась в том, — я думаю, она правильная, просто я не вижу формулы описания, — что это гигантская компрессия исторического времени в росте человечества является производной от антропологического времени. Он считал, что это ускорение является просто следствием процессов, связанных с человеческим сознанием и человеческой культурой. При том — последний момент — что биологически человек не изменился за все это время. Значит, сознание должно производить нечто в виде культуры, которая приводит к этой десятитысячекратной компрессии исторического времени как производная.

Как это происходит, как это можно понять в простых, фундаментальных формулах? Моим ощущением и его ощущением было то, что это должно описываться достаточно простыми законами. Когда они будут поняты, их можно будет легко описать, но сегодня это составляет тайну.

Мне кажется очень важным, — возвращаясь к удивительной личности Сергея Петровича, — что он, уйдя из физики, увидел такие фундаментальные вещи, которые вообще являются историческим событием, как открытие. И то, что было констатировано, — неважно, кем и как будет переоткрыто, но эта фундаментальная закономерность останется навсегда. За ней стоит какая-то глубокая тайна, которую мы еще не понимаем.

Антонова Ирина Александровна,

президент ГМИИ им. А. С. Пушкина

— У него была удивительная внутренняя свобода, которая сочеталась с невероятной воспитанностью и деликатностью. Даже если он с чем-то не соглашался и видел, что перед ним не его единомышленник, он всегда демонстрировал уважение к чужому мнению, оставаясь при этом на своей точке зрения. Такая способность к диалогу не так часто встречается.

Когда я сделала в Пушкинском музее выставку «Диалоги в пространстве культуры», Сергей Петрович был очень этим взволнован. Он принес мне книгу, в которой диалог рассматривался в более широком понимании — между народами, культурами, нациями, странами. Он говорил, что проблема диалога, то есть умения слышать друг друга и в некоем соприкосновении высекать искры, становится одной из самых актуальных в разных областях знаний.

Я давно знаю Сергея Петровича. Вместе с родителями — Петром Леонидовичем и Анной Алексеевной — он приходил к нам на «Декабрьские вечера». Его жена Татьяна Алимовна приносила свои знаменитые пирожки. Они были людьми нашего дома.

Мне всегда было интересно мнение Сергея Петровича как человека другой профессии. Личность такого глубокого масштабного измерения, как Сергей Петрович, обязательно видит то, чего не видите вы, помогает обрести новый взгляд на какие-то вещи.

Я бы назвала его не незаменимым, а уникальным человеком. Второго такого не будет. Безусловно, интересные и талантливые люди есть, но они другие. Не думаю, что кто-то сможет продолжить его тему в таком же масштабе, в каком предлагал ее нам Сергей Петрович, знакомя с каким-то фактом культуры или науки, иногда даже с выходом в политику.

Асеев Александр Леонидович,

председатель Сибирского отделения РАН,

академик РАН

Я благодарен судьбе за то, что она меня свела с Сергеем Петровичем.

Хорошо помню, как появилась телепрограмма «Очевидное — невероятное». Она собирала огромное количество зрителей. Привлекала тематика, но еще больше — личность ведущего. Это было время расцвета науки. Казалось, она способна решить все проблемы, стоящие перед человечеством.

У нас с Сергеем Петровичем сложились теплые доверительные отношения. Это было связано с тем, что я представлял Сибирское отделение РАН — знаменитый Академгородок, главным отцом-основателем которого был Михаил Алексеевич Лаврентьев. Большое участие в организации Академгородка, Новосибирского университета, в котором я учился, принял отец Сергея Петровича, знаменитый ученый Петр Леонидович Капица, человек необычной судьбы. Он был основателем «системы Физтеха», которая была воплощена у нас в Новосибирске.

Нам было легко и приятно общаться. Сергей Петрович много рассказывал о своем детстве в Англии. Мне это было интересно, потому что я тоже провел в Англии довольно много времени, правда, не в Кембридже, а в Оксфорде. Он вспоминал, как приезжал с отцом к нам в Академгородок, сколько надежд было связано с развитием науки в Сибири. В то время это было прорывом.

Последнее время Сергея Петровича интересовали проблемы организации науки. Он верил: то, что было заложено его отцом в наш Академгородок, и то, что было сделано М. А. Лаврентьевым, должно дать новый взгляд на решение этих проблем. В этом плане у нас много сделано. Активно развиваются фундаментальная наука и образование. Мы работаем с крупнейшими корпорациями над актуальными проблемами развития высоких технологий в Сибири. Все это составляло предмет наших