Восторг Аннет схлынул, а вскоре по спине пробежал ледяной холодок. По коридору пронесся сквозняк и странные звуки: стук, шорох, похожий на смех и обрывки слов.

— Звук идет вон из того прохода в стене, — озадаченно заметил Максимилиан.

Такие проходы — узкие, вырубленные в камне — попадались им по пути уже несколько раз. Внутрь не заглядывали: там было темно. Теперь Максимилиан твердо решил узнать их тайну.

В его руке вспыхнула спичка, он осторожно, боком, протиснулся в щель. Аннет осталась снаружи и ужасно за него боялась.

— Мы слышим звуки города, — сообщил Максимилиан, выныривая из прохода минуту спустя. — Там тупик, из него наверх ведет шахта. Жаль, по ней нельзя забраться. Может, выше устроен подъемник или скобы, но их не видно без фонаря. Я разглядел детали механизмов. Сдается, из города в лабиринт есть несколько путей.

— Как Жакемар все это сделал в одиночку? — поразилась Аннет.

— В его распоряжении была армия рудокопов. А эти коридоры, вероятно, переоборудованные забои и катакомбы.

— С трудом верится, что никто из горожан не обнаружил их ранее.

— Думаешь, не обнаружил? — усомнился Максимилиан.

Аннет поежилась. Предположение Максимилиана ее встревожило. Она так и не выяснила, кто ее враг и почему он жаждет ее смерти. Эта тайна могла быть связана с тайной подземного лабиринта.

Тревога усилилась через несколько минут и десяток новых поворотов коридора, когда Аннет почудились крадущиеся шаги.

— Стой! — она крепко схватила Максимилиана за руку. — Слышишь?

Некоторое время он слушал звуки лабиринта — шорох, гудение, обрывки голосов с поверхности — а затем нахмурился.

— Либо этот звук доносится сверху, либо за нами кто-то идет, — констатировал он. — Когда я спускался в люк под статуей, заметил человека в дальнем конце аллеи. Однако если этот человек последовал за нами, вряд ли он воспользовался ходом под Органистом. Как мы уже убедились, в лабиринт можно проникнуть иначе.

— Что же делать?

— Идти дальше и надеяться, что наш преследователь рано или поздно явит себя или отстанет, и что он не задумал что-нибудь гадкое.

Еще через два поворота нашлось неоспоримое доказательство того, что о существовании лабиринта было прекрасно ведомо и кому-то из горожан.

Максимилиан присел на корточки. Аннет подошла к нему и присвистнула. На полу лежала обгоревшая спичка, рядом несколько целых, словно кто-то просыпал их из коробки.

— Это спички Жакемара? — спросила Аннет.

— Нет. Тогда производили другие спички, фосфорные. Эти современные.

Он поднял голову и с шумом втянул воздух.

— Пахнет дымом. Сквозняк идет отсюда…хм, и как будто отблеск света…

Они протиснулись в нишу, за которой открылось ответвление — совсем узкая кишка, по которой приходилось пробираться боком.

— Останься там! — приказал Максимилиан.

Аннет не послушалась и через пару шагов уперлась в спину Максимилиану. Встала на цыпочки, заглянула ему через плечо и не смогла удержать удивленного возгласа.

В каменной стене открылся зев огромного камина, в котором уютно пылал небольшой огонь. Пламя отражалось в зеркалах, наклонно установленных по бокам очага.

— Кто его разжег? Когда? Зачем? — вскричала Аннет. — Для чего здесь зеркала?

— Еще один световод. Но не такой, как в лабиринте. Подобное приспособление используют цирковые иллюзионисты, — разъяснил Максимилиан. — Видишь, над очагом есть шахта? У кого-то из горожан в камине пылает огонь. Ненастоящий, его отражение, которое передается через систему зеркал и может ввести в заблуждение кого угодно. Это замаскированный потайной ход. Думаю, все те шахты, что мы видели ранее, ведут в камины горожан. Вот как Жакемар проникал в городские дома! И, по крайней мере, один из механисбуржцев об этой тайне отлично осведомлен. Более того: он вовсю ей пользуется. И он недавно был здесь.

— Теперь я поняла, как Швиц утащил меня из гостиницы, и как злоумышленник проник в мой номер, чтобы подбросить розу — через камин! — ахнула Аннет. — Жакемар оплел город системой тайных каминных ходов. Ух, гадкий паучара!

Максимилиан осторожно заглянул в шахту, стараясь избегать языков пламени.

— Вижу выемки в кладке, — сообщил он. — Думаю, там скрываются скобы, но рычаг, чтобы выдвинуть их наружу, находится наверху, в том самом доме, где жители поддерживают иллюзию огня в камине. Если наложить карту города на карту лабиринта, то можно…

— Идем, — Аннет потянула его за рукав. — Мне здесь не нравится. Я начинаю жалеть, что сунула нос в тайны Механисбурга. В этом лабиринте нас может ждать нечто страшное.

— Как вовремя ты это осознала! — он не удержался от сарказма, но тут же потрепал ее по щеке. — Не переживай. Мы уже ухватили тайну за хвостик, и скоро вытащим ее наружу, а злоумышленника накажем.

Следующая мрачная тайна обнаружилась нескоро. Они шли не меньше пятнадцати минут и, по подсчетам Максимилиана, почти приблизились к центру лабиринта.

Сначала Аннет почувствовала неприятный запах, а затем увидела… человека?

— Cтой! — прошептала она. — В той нише кто-то сидит. Видишь ноги в ботинках?

Они замерли, вглядываясь в тени.

— Эй! Кто тут? — позвал Максимилиан, но ответило ему лишь эхо. Он сделал успокаивающий жест рукой и смело пошел вперед, а затем словно споткнулся и чертыхнулся.

— Не ходи сюда! — вскричал он, заслышав шаги Аннет за спиной, но было поздно — она уже увидела.

Мертвец сидел, удобно устроившись в каменной нише и сложив руки на животе. Как это бывает в подземельях, тление мало тронуло его, поэтому нельзя было сказать, сколько дней или лет назад бедолага распрощался с жизнью. Он был одет в кардиган, твидовые брюки и горные ботинки с толстой подошвой.

Сначала Аннет и не поняла даже, что видит перед собой труп — она решила, что человек спит, или одурманен и нуждается в помощи, но когда увидела его лицо, поняла, что помочь тут уже ничем нельзя. Лицо было отечным, перекошенным, и странно знакомым.

— Это Жакемар? — спросила она жалким голоском, борясь с приступом тошноты.

— Это доктор Вальвазор, — угрюмо ответил Максимилиан. Он достал из кармана носовой платок и прикрыл лицо несчастного хронолога.

— Что с ним случилось?

— Не знаю. Следов насильственной смерти не видно. Может, забрался сюда и на радостях получил сердечный приступ.

— Он какой-то… распухший.

— Не стоит ожидать, что через два месяца после смерти человек останется красавчиком. Надо признать, Вальвазор и при жизни здорово смахивал на покойника. Мне кажется, он почти не изменился, разве что похорошел.

— Прошу, оставь свои циничные шутки, Максимилиан.