– Я терпеть не могу делиться.

– А то я не знаю. – Тут Морин рассмеялась.

За их спиной Бодин обняла Кору и тихо прошептала:

– Ты вся дрожишь. Присядь. Сейчас я налью тебе чаю.

– Лучше я выпью того вина.

– Сначала присядь.

Бодин метнулась за вином. Бабушка взяла обеими руками выпуклый бокал и сделала глоток.

– Она крикнула мне «ма».

– Я знаю.

– В первый раз. Она крикнула мне «ма», а когда посмотрела на меня, вспомнила. Я видела по ее глазам. Она возвращается. Элис возвращается.

Уставший, смущенный и переполненный эмоциями, Коллен вернулся в хижину. Швырнув шляпу и куртку на кресло, он промахнулся. Подумал, что очень хочет пива, но еще больше спать. Подошел к кровати и, собираясь стянуть с ног сапоги, с размаху опустился на Бодин.

– Господи Иисусе! – воскликнул он и несколько секунд соображал, что случилось.

– Смотри, куда садишься, – проворчала Бодин, отодвигаясь.

– Вот это номер. – Он нащупал выключатель и зажег свет.

Бодин заслонила глаза рукой.

– Почему ты спишь одетая на моей кровати?

– Я не спала.

– А у меня впечатление, что ты спала.

– Да, верно. Я просто хотела дождаться тебя и заснула. Как Севена? А ребенок?

– Чудесная, хорошенькая. Прямо как пирожок из печки. – Он достал телефон. – Вот, смотри сама.

Бодин, сонно моргая, сфокусировала взгляд на крошечном существе в розовом чепчике, завернутом с бело-розовое одеяло.

– Она не просто хорошенькая. Она красавица. Как назвали?

– Обра. Обра Роуз.

– Ты держал ее на руках?

– Признаться, я отказывался. Все равно что взять в руки динамит. Но заставили. И это был исторический момент. Там было много прекрасных моментов. – Он быстро показал Бодин другие снимки новорожденной – на руках у матери, у отца, у бабушки. И, наконец, у него.

Глядя на Коллена с племянницей, Бодин подумала: опьянен.

– Я всегда удивлялся, почему женщина проходит через такое. Мне не стыдно признаться, что я все время уходил из комнаты, но меня снова втаскивали. Да, много было всяких моментов.

Наконец он стащил с ног сапоги и вытянулся рядом с Бодин, тоже одетый.

– Я ничего не делал, а чувствую себя так, будто вскарабкался на высокую гору. – Он закрыл глаза. – Еще я обещал брать к себе своего племянника пару раз на этой неделе на несколько часов, чтобы они немного отдохнули. Я придумаю, чем мы с ним займемся. Покатается на пони, я разрешу ему немного почистить конский навоз. В его возрасте для мальчишки нет ничего интереснее.

– Миранда – координатор занятий с детьми – поможет тебе.

– Правда?

– Конечно.

– Может, я тогда не сойду с ума. – Он уже задремывал. – Как прошел вечер у вас?

– Насыщенно. Мама подралась с Элис перед ужином, они кричали, толкали друг друга.

– Что? – Его мозг снова вынырнул из тумана. – Что?!

– Вообще-то, все началось с Обры Роуз. Я сообщила, что у Севены начались роды, и Элис возбудилась, потом они сцепились с мамой. Я немало удивилась, увидев, как моя мать дерется со своей сестрой, совсем как я когда-то братьями. Бабушка стала их разнимать, Элис рыдала.

Она повернулась на бок. Теперь они лежали лицом к лицу.

– Она вспоминала разные вещи, Коллен. Всякую всячину, глупости, мелочи, но вспоминала. Она крикнула бабушке «ма». Не «мать», как называла ее до этого. Мою маму назвала «Рин». Это уже много. Правда, много. Может, это прорыв. Я не знаю. Бабушка уверена, что так и есть, и меня беспокоит, что она будет разочарована, если Элис проснется завтра утром и ничего не вспомнит.

– Ничего страшного. Надо уметь разочаровываться.

– Возможно. Потом мы с Чейзом и Рори устроили в амбаре маленькое совещание. Мы решили, что папа позаботится о маме, а днем мы с Рори будем присматривать за всеми. Кроме того, Чейз возьмет на себя Мисс Фэнси, Рори – бабушку, а я – Элис. Она слишком виснет на Рори, а со мной ей все-таки проще, чем с Чейзом. Мне остается придумать, как всех координировать. Сегодня был первый день без сиделок, и вот такая штука.

– Ты справишься. Нам нужно раздеться и лечь в постель.

– Да, сейчас. Через минутку.

Через минутку они уже спали крепким сном, так и не раздевшись.

Сэр смастерил себе палку из крепкого сука. Она поддерживала его, когда слабели ноги.

Собака сдохла, но его это не волновало. Заведет другую, когда понадобится.

Он подумал, не пристрелить ли ему лошадь – с ней больше мороки, чем пользы, – но решил, что мужчина без собаки еще обойдется, а без лошади он не человек.

Поэтому он кое-как кормил ее, экономя зерно.

С коровой было больше возни. Но она все-таки давала молоко, хотя дойка лишала его последних сил.

Он хрипел и дышал со свистом во время ходьбы, но кое-как передвигался. Во всяком случае, до очередного приступа кашля. Когда начинался приступ, ему приходилось садиться и прокашливаться.

Через несколько дней ему станет лучше, он съездит за лекарством и купит еды и сена.

Потом начнет охоту за новой женой, молодой. Она будет сильной, чтобы возделывать поле и засевать его. Крепкой здоровьем, чтобы рожать ему сыновей. И с приятной наружностью, чтобы он получал удовольствие.

А пока он ждал.

Он говорил себе каждый вечер, залезая под одеяло, что утром проснется сильным. Достаточно сильным, чтобы начать охоту.

Он уже приготовил подвал, где она будет жить. Она будет возделывать его поле, а он возделывать ее. Поле принесет обильные плоды, и она тоже. От его семени.

Каждую ночь он спал с заряженным пистолетом под подушкой, готовый разделаться со всяким, кто помешает ему отстаивать данные Богом права.

Джессике часто приходилось подолгу бегать, иногда полдня, но она все равно это делала в своих розовых туфлях на высоком каблуке. Вот и в этот день, судя по цифрам в приложении в ее телефоне, она уже прошла больше семи тысяч шагов, хотя был еще только полдень.

Грандиозная семейная встреча клана Камберленд, которую они готовили к выходным, обещала стать абсолютной бомбой.