Джеральдину несколько смущала такая открытость сидевшей перед ней женщины.

– Я ничуть не осуждаю вас.

Мэрайя улыбнулась:

– Конечно, осуждаете. Это заложено в природе человека – осуждать других. Что касается меня, то я стараюсь не судить людей строго. Как говорится в Библии: «Не суди, да не судим будешь». Ну или что-то вроде того. Меня били. Меня грабили. Но я выжила благодаря таким вот Викторам. Знаете, когда он встретил свою жену, он был так счастлив. Я так за него радовалась.

– Он сам вам сказал о предстоящей женитьбе?

Мэрайя кивнула:

– О да, он светился от счастья. Она была молода, красива, и он действительно поверил, что нужен ей. Что он ей не безразличен. Он пришел ко мне и сообщил, что не может больше встречаться со мной, поскольку это будет нечестно по отношению к Матильде. Он выплатил мне несколько сотен фунтов, как бы выходное пособие. Он был таким честным человеком! Но не прошло и полугода после их свадьбы, как он вновь появился у меня. Честно говоря, я ожидала этого, слишком уж все было хорошо, чтобы оказаться правдой.

Джеральдина не могла поверить своим ушам:

– Раньше вы об этом ничего не говорили.

Мэрайя усмехнулась:

– Раньше я не хотела, чтобы меня втягивали в это дело. Как вы понимаете, судебные дрязги мне совершенно ни к чему. Но после того как я прочитала, что о нем говорили, я подумала: кто-то должен защитить его, рассказать правду. Эта стерва издевалась над ним с самого первого дня. Она насмехалась над его стеснительностью, вообще над всей его жизнью. Виктор буквально стал тенью того человека, которым некогда был. Он был блестящим юристом – ну, это вы знаете. Но с женщинами он вел себя, словно испуганный маленький мальчик. У меня до сих пор перед глазами его лицо. Бедняжка… То, как она обращалась с ним, убивало его. Он не мог понять, в чем перед ней провинился, почему все пошло наперекосяк.

Она делала аборты – он об этом рассказывал. Если вы помогаете ей выбраться из тюрьмы, передайте ей от меня, что она лживая маленькая дрянь. Он так мечтал о детях! Эта тварь хотела сломать его, и ей это удалось. Я отказываюсь верить, что он был способен ударить ее.

– Вы это серьезно? Ну, то, что вы сейчас говорите? – произнесла Джеральдина.

– Да. Я знала его много лет, – уверенно заявила Мэрайя. – Я действительно знала его. Может быть, я и проститутка, но далеко не обычная шлюха. Я выбираю мужчин сама, и у меня сложилась своя клиентура. В основном такие вот Викторы. Состоявшиеся мужчины, которые хотят немного заботы и внимания. Ничего больше. Я всегда говорила ему: «Женись, создай семью, устрой свою судьбу». Именно этого он хотел. Могу сказать вам больше… Я мечтала, что он предложит мне выйти за него замуж. Я сошла бы с ума от счастья. Он был добрым, умным, образованным человеком. Но когда дело касалось этой маленькой стервы, он становился полным кретином, как и все мужчины в подобных случаях. Всего лишь от одного взгляда на ее сиськи.

– Вы были влюблены в него? – тихим голосом спросила Джеральдина.

Мэрайя снова рассмеялась:

– После пятнадцати лет занятий проституцией становишься неспособной на такое чувство, как любовь, дорогая. На любовь как таковую. Но ведь можно уважать человека, можно проникнуться к нему симпатией. Я была бы благодарна судьбе, если бы Виктор стал частью моей жизни. Я хотела быть с ним. Только с ним, а не с кучей мужиков, которых я едва знаю. Я бы делала все, что он захотел, я бы заботилась о нем двадцать четыре часа в сутки. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Удивительно, но Джеральдина действительно понимала.

– Спасибо, Мэрайя, что уделили мне время. Очень вам признательна за искренность.

– Извините, вероятно, я не сказала того, что вы хотели услышать, дорогая. Хотела бы я помочь… Люди смотрят на нас, проституток, свысока, но позвольте сказать: мы не изображаем из себя невесть что, мы не притворяемся. Мы берем деньги, а взамен даем то, чего от нас хотят. Предоставляем услуги, если вам угодно. А такие стервы, как Матильда, берут от мужиков все, но ничего не дают взамен. Вот она-то и есть самая настоящая шлюха! Я уверена: она вышла за Виктора замуж, только чтобы наложить лапу на его состояние. Но в отличие от меня и моих товарок по ремеслу она не могла избавиться от него в конце рабочего дня. Я могу пойти домой, в свой настоящий дом, и забыть о мужчинах. Она же не могла этого сделать. Ей приходилось видеть его лицо каждый день, утром и вечером, и это все больше и больше раздражало ее. Потому-то она и решилась на убийство. У него были дом, деньги, престиж. Но за это не любят. А он, дурачок, боготворил ее, безропотно сносил все ее выходки. Впрочем, вы в глубине души тоже так думаете…

Джеральдина слушала стоявшую перед ней женщину и чувствовала, что та говорит искренне. Хуже всего было то, что она понимала: Мэрайя Брюстер права.

Прощаясь, Мэрайя пожала ей руку и добавила:

– Виктор был хорошим человеком, мисс О'Хара, он не был таким, каким она хочет его выставить. Если нужно, я готова выступить в суде и заявить об этом. Но я проститутка, а проститутка не может считаться надежным свидетелем…

Пока они прощались, Джеральдина заметила, что по лестнице этажом ниже поднимается какой-то высокий пожилой мужчина с прилизанными седыми волосами. В руках он держал пакет. Проходя мимо, Джеральдина уловила запах лавандовой туалетной воды и сигар. Прежде чем захлопнулась дверь, она услышала звонкий смех Мэрайи.

Ее затошнило, едва она представила, что надо ложиться в постель с этим стариком. Желудок взбунтовался, но сердцем она понимала эту женщину – Мэрайю Брюстер. Она ей нравилась. Абсолютно противоположное чувство она испытывала к Матильде Эндерби.

– Тебе что, сложно хоть раз побыть хорошим мальчиком, Барри Далстон? – чеканя слова, спросила миссис Иппен.

Она еле сдерживала раздражение и из-за этого злилась. Ей нравилось думать о себе как о человеке добром и заботливом. Иногда, правда, хотелось взять и придушить подопечных, и угрызения совести слегка терзали ее. Но все дело в Барри Далстоне, а не в ней. Его сопливый нос, взъерошенные волосы, брюки с пузырями на коленках, рубашка, застегнутая наперекосяк, – все это доводило ее до белого каления.

– Но, мисс, я не люблю Симпсонов. Я люблю маму. И хочу к маме.

Он явно собирался разразиться ревом, что бесило ее еще сильнее.

– Симпсоны – очень хорошие люди, они будут заботиться о твоей маленькой сестренке. Они так добры, что пригласили тебя и Алану погулять с ними и Рози в парке развлечений. – Она попыталась улыбнуться. – Почему же ты такой неблагодарный, а?

Он посмотрел на нее своими огромными голубыми глазами и пожал плечами. Все его существо противилось решению, которое кто-то принял за него. Глядя исподлобья, он с серьезным видом сказал:

– Я хочу к маме! Почему я не могу вместо них пойти к своей маме?

Миссис Иппен посмотрела в сторону, словно ждала чуда, способного превратить Барри Далстона в хорошего послушного мальчика.