– Прям-таки, изнасиловал! Девчонка, должно быть, сама прыгнула в его постель, узнав о том, что вторая ее сестра крутит с ним и стрижет с него деньги, как шерсть с овцы! – злобно рассмеялся лорд Боллуэл.

Он был жестоким человеком и с презрением относился к беднякам и крестьянам, поэтому новость о том, что его родовитого племянника убила «нищая шлюха-крестьянка» доставила ему чрезвычайное удовольствие настоять на ее повешении.

Слова лорда о Кэсси, ни в чем не повинной бедной девушке, рассердили виконта, и его охватило огромное желание разукрасить кулаком толстую ухмыляющуюся физиономию старика, но он сдержал этот порыв, зная, что это принесло бы делу Кэтрин не пользу, но только вред.

– Мисс Кассандра – милейшее создание, и она, как вы выразились, не прыгала в его постель! Умственное развитие этой девушки замедленно, и она владеет собой так же как владеет своим разумом семилетнее дитя! Ваше предположение более чем оскорбительно! – твердо сказал на это совершенно несправедливое обвинение виконт.

– Отсталая? Но тело ее, наверняка, развито по-взрослому! Ха-ха!

– Услышьте же меня! Мисс Кассандра считает себя маленькой девочкой! Ваш племянник знал об этом и воспользовался ее беспомощностью, заперев бедняжку в своей спальне и изнасиловав! Этот факт могут подтвердить все слуги Риверсхольда!

– Доверять показаниям слуг? Бедняки всегда защищают таких же жалких бедняков, как они сами! – насмешливо бросил на это лорд Боллуэл. – Если Колин и развлекся с этой милочкой, что с того? Она всего лишь крестьянка! А ты беспокоишься так, словно он опорочил наследницу престола!

– Я давно знаком с ее семьей, сэр, и с уверенностью заявляю о том, что эти девушки – глубоко религиозные и порядочные христианки! И то, что они принадлежат к крестьянскому сословию, не умаляет вины Колина! Я требую повторного суда!

– Никакого повторного суда! И суть даже не в том, что эта грязная девка убила моего племянника! Если ее оправдают, это станет началом конца – знаком того, что бедняки могут убивать аристократов и не получать за это должного наказания, – мрачно произнес лорд. – Какое бы преступление не совершил аристократ – представитель высшего света, ни один бедняк не смеет и пальцем его тронуть! Это – устои и основа нашей монархии: каждый должен знать свое место. А ты, я вижу, придерживаешься революционных взглядов?

– Как вы низки и отвратительны! – в сердцах воскликнул виконт, окончательно потеряв надежду и терпение слушать гадкие речи лорда Боллуэла. – Я обращусь к самому королю, и он узнает о том, что знатные подлецы, вроде вас, попирают ногами справедливость в его королевстве! – И он поспешил ретироваться, боясь, что выйдет из себя и покалечит упивающегося властью старика.

Виконт сдержал свое слово и в то же день подал королю прошение о помиловании Кэтрин, объяснив ее преступление затмением злости после того, как та узнала о том, что граф Дрэймор подверг ее психически-нездоровую сестру сексуальному насилию. Однако из королевского дворца пришел вежливый отказ, в котором утверждалось, что убийца знатного лорда должна быть наказана: ответ высокопарными оборотами речи повторял слова ненавидящего бедняков лорда Боллуэла. Получив эту бумагу, виконт Уилворт пришел в отчаяние: король был высшей ступенью, что могла отменить смертный приговор.

Пока виконт Уилворт тщетно прилагал усилия для отмены смертной казни для Кэтрин или заменить его пожизненным заключением, Кристин с нетерпением ждала от него вестей. Девушка была полна беспокойства и нервного волнения, шагала из угла в угол и вскоре впала в черную меланхолию. Она заперлась в своей комнате и не выходила из нее до дня казни Кэтрин.

Наступил четвертый день ноября, а виконт так и не смог ничего добиться, но и пойти к Кристин он тоже не мог – слишком велика была ее надежда на его помощь, которую он не оправдал, и виконт был полон стыда предстать перед ее глазами, полными боли и слез. Однако еще больнее было дня него увидеть, как смеется и радуется жизни Кэсси, превращая серый день казни в еще более печальный, угрюмый, безысходный и страшный.

Рано утром Кристин наконец-то покинула свое добровольное заточение, вышла из дома, приобрела молока, вернулась, приготовила завтрак, разбудила сестру, одела ее, а затем поспешила в свою комнату. Однако, не дойдя до двери, Кристин приказала сестре не покидать дом, обняла ее, поцеловала и заперлась в комнате.

Кэсси позавтракала, поиграла с куклой, просмотрела книги с картинками и затем пожелала поболтать с сестрой, но та не пустила ее к себе. Получив строгий приказ не беспокоить Кристин, Кэсси тотчас обиделась и решила выйти на улицу, где, как она считала, ее ждали необычайные приключения. Девушка сумела отпереть замок (он был всего лишь старым засовом) и выскочила на улицу, где была ошеломлена пестро-одетой толпой, повозками, лошадьми и высокими каменными зданиями. Девушка направилась по мощеному бульвару, куда глаза глядят. Кэсси была одета в дорогое красивое платье Кристин, но позабыла взять теплую накидку, и прохожие глазели на ее искристую красоту, а мужчины нередко кланялись ей и приподнимали шляпы. Любопытная девушка смотрела по сторонам и мечтала о том, как похвастается о своем приключении вальсингамским мальчишкам. Вопреки всему Кэсси не боялась шумного города и находила его забавным, полным игр и сюрпризов. На одной из площадей Кэсси была замечена полисменом, который, увидев девушку, одетую в одно лишь платье в такую промозглую погоду, осведомился, нужна ли ей помощь.

– Я иду в булочную! – весело ответила ему Кэсси, повторив то, что слышала утром от Кристин.

Полисмен улыбнулся, посоветовал не забывать дома накидки и пожелал Кэсси хорошего дня, а та одарила его своей ангельской улыбкой и пошла дальше. К полудню храбрая беглянка набрела на большую площадь и была крайне заинтригована: площадь была полна людей, шумно ведущих друг с другом беседы. «Сейчас будет что-то интересное!» – тотчас решила Кэсси и принялась усердно пробираться в центр толпы. Пробравшись в самое сердце шумного столпотворения, девушка смогла разглядеть странную вещь, вокруг которой собрались все эти люди: в центре площади стоял деревянный помост. На этом помосте торчала высокая палка, с которой спускалась веревка, с кольцом на конце. Широко открыв глаза, Кэсси принялась строить догадки о том, для чего было сделано это странное сооружение, но спросить об этом у рядом стоящих людей не осмеливалась. Погода была мрачной, промозглой, и Кэсси дрожала от холода, но терпеливо ждала начала действия.

Рядом с Кэсси стояли двое прилично одетых горожанина и вели меж собой разговор, а так как бедной замерзшей девушке было скучно, она принялась слушать их беседу.

– Ну и толпа собралась! Правду говорят: человеческие существа по природе ужасней зверей: дай только повод для веселья!

– Повод? Нет, любезный, справедливое наказание!

– Говорят, эта девка убила какого-то аристократа, – сказал один другому.

– Да, убила. Его недавно похоронили, и похороны были неприлично пышными, ведь он был дальним родственником короля, – ответил ему второй джентльмен. – Бедный граф был убит в самом расцвете сил! Должно быть, это тварь хотела ограбить его. Этим девкам с улицы нельзя доверять.