Чарли положил трубку на рычаг. В дверях стояла его секретарша, мисс Финнеген. Рыжеволосая, с лицом таким свежим, цветущим, возле маленького острого носика – несколько веснушек. Как хорошо она всегда одевается! Она глядела на Чарли своими светло-карими, такими широко открытыми, сияющими, подернутыми влагой глазами, а он поглаживал ладонью трубку. Чарли вдруг почувствовал, как у него от волнения начала вздыматься грудь. Он как можно глубже втянул в себя живот.

«Черт возьми, почему бы мне не трахнуть Элзи Финнеген?» – вдруг пронзила его мысль.

Кто-то поставил на его письменный стол вазочку с голубыми гиацинтами, от цветов до его ноздрей долетал запах весны, и он тут же вспомнил Бар-ле-Люк во Франции и ловлю форели в Красной реке.

Это произошло таким же пахнущим цветами весенним утром, когда Чарли поехал из офиса на завод, чтобы провести испытания аэроплана «Москит Андерсона». Перед отъездом ему впервые удалось поцеловать Элзи Финнеген в губы, и когда он выходил из кабинета, она сидела за своим столом такая растерянная, подавленная. Билл Чернак сообщил ему по телефону, что их «крошка» отлажена и сейчас находится в превосходной форме. Его звонок принес Чарли большое облегчение. Целых два часа он, сидя в офисе, пытался связаться по телефону с конторой Нэта Бентона по поводу акций, о которых тот ему сообщил. Верная прибыль. Поцеловав мисс Элзи Финнеген, он попросил ее переключить телефон на испытательный аэродром. Как ему было приятно ехать по этому еще наполовину недостроенному городу, по широким улицам, на которых было тесно грузовикам, перевозящим груды строительных материалов, бросать свой автомобиль в узкий зазор между ними, чутко чувствовать безукоризненную работу тормозной педали и коробки скоростей.

Сторож у ворот сказал, что его вызывает Нью-Йорк. Слышимость была просто отличной. Нэт положил на его счет в банке тринадцать «косых». «Бедная маленькая Элзи! – подумал Чарли. – Нужно будет купить ей что-нибудь на самом деле стоящее».

Сегодня просто замечательный денек, Джо, не правда ли? – сказал он сторожу.

Билл ждал его у входа в ангар, где стоял новый аэроплан, вытирая паклей масло со своих толстых пальцев.

Чарли хлопнул его по спине.

– Старый, добрый Билл… Разве сегодня не великий день для рысистых бегов?

– Каких бегов, босс? – купился Билл.

– Я имею в виду суету человеческой расы, тупица… Послушай, дружище, – продолжал в том же игривом тоне Чарли, стаскивая с рук перчатки и снимая отлично скроенное пальто, – я скажу тебе, почему сегодня мне так хорошо… Вчера на бирже взял тринадцать «косых». Куча денег! И для этого не пошевелил даже пальцем.

Чарли надевал комбинезон. Механики выкатывали самолет на зеленое поле, где его перед вылетом должен был осмотреть Билл. Боже, как он был красив! Маленький, весь из алюминия, самолетик поблескивал на солнце на фоне зеленой травы, словно бриллиант, выставленный в зеленом бархате в витрине ювелирного магазина. На летном поле полно нежных одуванчиков, цветистого клевера, повсюду носятся, порхая, белые маленькие бабочки, взмывая вверх из-под черных колес машины. Чарли подошел к Биллу, подмигнул ему. Тот, в синем комбинезоне, мрачно уставился себе под ноги.

– Да улыбнись же ты, сукин сын, неужели даже такая отличная погода тебе не по душе?

Билл повернул к нему свое лицо типичного выходца из Европы.

– Послушайте, мистер Андерсон, вы всегда ко мне хорошо относились… еще с тех пор, когда мы с вами работали на Лонг-Айленде. Вы отлично знаете мой девиз: работай, а отработав, иди домой, но никому не показывай, что у тебя на душе.

– Что с тобой, Билл? Скажи… Если хочешь, могу закинуть удочку по поводу повышения твоей зарплаты! Могу.

Билл покачал своей тяжелой квадратной головой, почесал нос черным пальцем.

– Компания Терна – хорошее место, тут можно работать: хорошая работа, хорошая зарплата. Но вы меня знаете, мистер Андерсон, я не большевик… но и не осведомитель.

– Послушай, Билл, черт бы тебя побрал! Скажи своим ребятам, пусть немного потерпят… мы все работаем по системе равномерного разделения прибыли. Я сам вкалывал на станке, работал механиком, объездил всю страну… Я знаю, против чего настроены ребята, но я знаю, против чего настроено и руководство… Черт возьми, все, что мы затеяли, пока еще в пеленках. Мы постоянно вкладываем в дело все больше и больше денег… У нас есть обязательства перед инвесторами… Куда, как ты думаешь, я дену те деньги, которые сделал вчера? Вложу в бизнес, само собой. На старом заводе было раздолье – работай кое-как, откалывай шуточки, устраивай перекуры, рассказывай всякие смачные истории в курилке… Но теперь все не так. Давление на всех нас растет. Если каждый наш цех, каждый отдел не работает как часы, то всем нам крышка! Если твои ребята хотят создать здесь свой профсоюз, то они его получат. Созови митинг, расскажи им, каково наше отношение к этому, убеди их, что нужно все же иметь хоть каплю патриотизма. Скажи им: промышленность – передовая национальной обороны. Мы пошлем к ним Эдди Сойера, пусть все им объяснит… пусть они поймут и наши проблемы.

– Но ведь многие другие это делают… – покачал головой Билл Чернак.

Чарли нахмурился.

– Ладно, посмотрим, как он летает! – нетерпеливо перебил он Билла. – Боже, как же он хорош, просто красавец!

Рев мотора заглушил их слова. Механик вылез из кабины, в нее поднялся Чарли. Билл Чернак устроился за его спиной. Самолет начал разбег по зеленому полю. Чарли, развернув машину против ветра, дал газ. Оторвавшись от земли, он вдруг почувствовал резкий толчок. Самолет резко клюнул носом. Чарли тут же выключил зажигание…

Его несли по полю на носилках. При каждом шаге спасателей он слышал, как что-то трещит в ноге. По-видимому, перелом. Кость пополам. Он пытался объяснить, что у него в боку что-то торчит, но у него был такой слабый хриплый голос, что никто его не услышал. В прохладном ангаре он попытался приподняться на локоть.

– Что, черт подери, случилось? Что с Биллом? Он цел?

Окружающие с мрачным видом покачали головами. Потом он сам отключился.

В машине скорой помощи он пытался спросить рядом сидевшего с ним человека в белой куртке о Билле Черпаке, хотел вспомнить по секундам, как все произошло, но адская боль в ноге мешала, теперь он, сцепив зубы, думал, как бы не заорать.

– Эй, док, – все же удалось ему выдавить из себя, – нельзя ли вытащить эти алюминиевые осколки, застрявшие в моем боку?

Очевидно, этот проклятый аэроплан опрокинулся и развалился, ударившись о землю. Крылья здесь были явно ни при чем, скорее всего на него свалился двигатель.

– Послушай, док, какого черта мы так долго стоим?

Затем по запаху он почувствовал, что находится в больнице. Вокруг него суетились люди в белых халатах, о чем-то перешептывались. Здесь сильно пахло эфиром. Вся беда в том, что он не мог дышать. Вероятно, кто-то разбил проклятую склянку с этой вонючей жидкостью. Нет, только не нужно ничего капать мне на лицо! Вдруг он услыхал рев мотора.