Кто продал? Этот вопрос висел в воздухе. Очевидно одно – Султан Амиров знает о людях, ведущих его розыск. И неважно, под руководством полевого командира кто-то штурмует гостиницу или его единомышленники сподобились на доброе дело.

Нет, пара надежно охраняемых товарищей не нарисовалась ни в Южном, ни в Дербенте. Они взяли за основу единственно верный вариант открытого поиска, что дало свои плоды. Маскируясь же, таких скорых результатов не добиться. В отличие от спецслужб, они действовали стремительно, не согласовывали дальнейшие действия, никого не запрашивали, ни на что не отвечали. Они представляли собой мобильную единицу, наделенную неограниченными правами. Одно только это должно было отпугнуть от них или, во всяком случае, насторожить симпатизирующих Султану Амирову.

К тому же они дали ясно понять, что имеют мощную поддержку военно-морской разведки на Каспии, на их действия не обращают внимание сотрудники регионального ФСБ. И вопрос – разумно или нет они выбрали местом остановки этот отель – снимался автоматически. Хотя тут было несколько спорных моментов.

Задавая вопросы «дипломату», Марковцев представлял и частное лицо и в то же время выступал от имени военно-морской разведки. Он словно окутался туманом, не давая Малику разглядеть, что же за ним, какие интересы кроются, какая стоит сила. Но все-таки туман имел свою оболочку, и имя ей – уверенность.

Если штурмовики прибыли из Дербента, то сдал товарищей не кто иной, как «дипломат». Выходило, разведчики, указывая на него как на надежный источник информации, знали о нем не все. Или они не выполнили приказ начальника управления ГРУ, или работали здесь спустя рукава, или же получили от Прохоренко совсем другое задание – убрать Марковцева чужими руками, – иное просто трудно предположить.

Нет, генерал-майор не станет рисковать. Он не смирился, но остыл, как сам и заметил; Марк дал ему неплохой шанс закрыть эпопею с захватом заложников с положительным результатом. Не сам он, конечно, закроет, но от него пойдет инициатива. Если коллеги генерала примут его предложение, он заполучит в свои руки определенное влияние на них. А это игра с высокими ставками, рискованная, но иначе на следующую карьерную ступеньку не взойти.

* * *

Марковцев и Овчинников поняли тактику противника по взрывам гранат и следующим затем длинным очередям. Противопоставить неприятелю они могли лишь свои знания и подкрепить их тремя десятками одиночных выстрелов из пистолетов. Андрей сунулся было к окну, но стекло лопнуло от первой, выпущенной группой прикрытия очередью. И тут же обстрел в окно стал интенсивней, сейчас по нему работали минимум три автомата.

Два матерых диверсанта попали в хорошо расставленные сети. И запутавшись в них, представляли собой недурные мишени.

Лицо Овчинникова кровоточило от пореза осколком стекла. Руки Марковцева также посекло. В этой ситуации они приняли единственно правильное решение: подтащили к окну кровать, чтобы вслед за пулями в комнату не влетела граната.

Впрочем, гранаты бывают не только ручные. Одна двадцать пятого калибра, выпущенная из подствольного гранатомета «ГП-25», отбросила заграждение, другая разворотила раму и отколола часть стены.

– Плотно нас обложили. – Андрей выругался. Единственный путь к спасению – дверь, за которой работали несколько боевиков. Коридор узкий, не успеешь высунуться, как прошьют автоматной очередью. И боевики, грамотно упреждая действия противника, бьют в дверь; пули ложатся скорее всего наискосок, ни одна еще не пробила дерево и не влетела в комнату.

Товарищи вынужденно отступили к дальней от окна стене. Кто-то из стрелков сменил положение, и теперь сектор обстрела стал для диверсантов угрожающе уязвимым.

Боевая мобильная единица по имени Усман Рашидов двигалась по дороге на седьмой модели «Жигулей». Следователь уже проехал три четверти пути, и тут его ухо через опущенное стекло левой дверцы различило стрекот автоматных очередей. Права оказалась жена Усмана, когда загородила своим «вертлявым» телом весь дверной проем сразу и пробасила: «Не пущу!» – «Молчи, женщина! – сказал ей Усман. – Раньше я говорил с тобой как человек, сейчас начну разговаривать как муж». И отодвинул супругу плечом.

Спохватившись, Рашидов выключил ближний свет, оставив только габаритные огни. Их слабого света хватало, чтобы видеть обочину, большего не требовалось. Однако на подступах к «Богосской вершине» придется выключить и их тоже, потом и вовсе заглушить двигатель. Дальше – пешком. Или ползком – это уж как позволят обстоятельства.

Усман не имел боевого опыта, пару недель проходил военную подготовку, готовясь вступить (втайне надеясь не сделать этого) в народное ополчение, формируемое против вторгшихся на территорию Дагестана чеченских экстремистов. Сейчас к боевым действиям его подвигло стремление Марковцева довести дело до конца плюс искреннее уважительное чувство к умершему Шамилю Наурову. Несомненно, этот край что-то потерял со смертью старого дагестанца, с другой стороны, что-то приобрел. Взять хотя бы настрой, перемены, произошедшие в груди Усмана. Он как бы отвечал за свой край, теперь отвечал, а раньше даже не пытался.

С такими чуточку возвышенными чувствами Рашидов съехал на обочину и повернул ключ зажигания. Луна, запутавшаяся в кронах деревьев, наконец-то нашла выход, заодно помогла Усману ориентироваться на местности. Теперь легко стало бежать по мертвенной дороге и пугать вооруженной коротким автоматом тенью ночных обитателей.

Рашидов перешел на спринтерский стиль бега, когда автоматные очереди стали перекрывать друг друга. Впереди обозначились чугунные ворота. От них лишь в одну сторону шло такое же вычурное ограждение, с другой, ближе к подъездной дороге, забором служили высокие, ровно постриженные кусты, разделенные стволами кленов. Оригинальная живая изгородь могла порадовать кого угодно и где угодно, только не здесь и не Рашидова. Он не понял, как перескочил через довольно широкий кустарник, но сообразил сгруппироваться, когда его плечо коснулось земли. Перекатившись, он замер, взяв автомат на изготовку. Немного послушав перестрелку, пододвинулся к последнему зеленому рубежу, за которым – центральная аллея, место перестрелки. Стреляют, значит, живы, подумал он о новых русских друзьях.

* * *

В соседней комнате рванула граната, от стены оторвался кусок штукатурки с обоями, с потолка посыпался мел. А в дверь продолжали бить пули.

Приятели попали в такое положение, когда навыки, полученные в учебных лагерях, казались ребячеством. Бывает и такое. Однако мощно, стремительно проходил штурм. Это мысли и время работают быстро, оттого и кажется ситуация парадоксальной; о бездействии бывших офицеров спецназа речь не шла.

На предложение Андрея забаррикадировать дверь Сергей покачал головой: в этом случае они лишали себя возможности маневра, близость которого назревала с каждым мгновением, практически отрезали последний из двух путей. Боевики не станут долбить в дверь до бесконечности, пройдут какие-то секунды, и с улицы их закидают гранатами; вот еще одна ударила в потолок, заполняя комнату едким дымом, но разорвалась возле двери, ведущей в ванную комнату. Если прекратится обстрел, осажденные сами выскочат из убежища через пять-десять минут, поскольку старая постройка имела полые стены, уже сейчас внутри их разгорался огонь. Пламя, по всей видимости, начало распространяться с первого этажа, где грохнул первый взрыв.