Четкими, быстрыми взмахами руки Аваддон начертил на стене невидимое заклинание – буквы вспыхнули пламенем, как во время Валтасарова пира[100]. Ангел и демон взорвались фейерверком искр, переносясь в прошлое…

Малик приметил ее с самого начала пресс-коктейля в Госдуме. Наивная блондинистая дурочка, с замазанными веснушками и бойко накрашенным пухлым ртом. Красненький бэйджик на пиджаке – Светлана. Сколько у него уже этих Светлан в записной книжке? Наверное, придется поставить номер 58 или 68 – он точно не помнит. Развести подобных девиц на трах – легчайшая задача даже для дауна. Если судить по поведению и бэйджику, пиарщица: ходит, тусуется, беседует с гостями, отдает распоряжения юному помощнику. Симпатичненькая, этого не отнять. Что ж, случай как нельзя кстати. Ему как раз требуется новая жена – утомительно, полгода сам жарит на завтрак яичницу после прошлого развода. За пару тысяч лет Малик без труда научился определять, что представляет собой женщина, едва взглянув на нее. Пухлые губки – хороша в постели, резкий взгляд искоса – немного истеричка (но сейчас они все такие), плавные движения – классно танцует. Кольца на пальце вроде нет, а наличие бойфренда никогда его не смущало… да и мужа тоже – он уверен в своих силах. Малик взял бокал с подноса, проносимого мимо важным официантом. Ха, проще пареной репы. Он переспит с ней денька через два. Запросто мог бы и сегодня, но, похоже, девица любит розовые сопли: вроде цветуечков, стихов и вздохов на луну. Нет проблем, он запросто разыграет безнадежного романтика, для которого секс в отношениях – вовсе не главное, а потом уже оглушит ее своими уникальными умениями. Расслабленно прихлебывая джин, поправив шелковый галстук от «Армани», Малик начал приближаться к будущей жене – как лисица к беспечному цыпленку. Их разделяло только пять метров…

Еще минута, и он…

На моменте, едва Малик представил, как раскроются глаза Светланы, когда в постели он, нежно закутав ее в одеяло, будет с возвышенной страстью декламировать стихи Есенина, соблазнителя толкнули под руку. Джин выплеснулся – аккурат на белую рубашку какого-то загадочного иностранца. Судя по виду, эфиопа из посольства: чернокожего, но с европейскими чертами лица. Его глаза спрятались за темными очками.

– Простите, пожалуйста, – пролепетал Малик. – Sorry, – добавил он на всякий случай по-английски, ибо не был уверен, что извинения правильно поняты.

– Че сорри? – дыхнул на него перегаром тип, неясно как попавший на VIP-прием: какой-то грязный рокер с длинными белыми волосами, в черном плаще и в несвежей майке Demonlord. – Ты моего друга обидел, козел. Пиджак его видишь, бля? На штукарь евро попал, уродец. Давай разбираться.

– Прошу прощения! – горячо запротестовал Малик. – Но меня толкнули!

Дальнейшие протесты не удались: молодого человека ужасно больно ударили в живот – хуком вниз, незаметно для окружающих. Но столь сильно, что тот моментально потерял возможность дышать. Ноги Малика обмякли, и его тут же подхватили крепкие объятия – со стороны похожие на дружеские.

– Перебрал друган, – гыгыкая, объяснял гостям и охране Агарес, таща покрывшегося потом Малика к выходу. – Освежиться малость надо, чтобы прямо тут не наблевал. Пардон, ребята, – больно он у нас к халяве охоч.

Вытащив Малика на задний двор, Агарес бросил его на асфальт, к мусорным бакам, и без разъяснений дважды приложил ногой по лицу. Подошедший ангел с интересом посмотрел, как стражник первосвященника Анны выплевывает передние зубы. Запустив руку в карман, он достал кастет.

– Я начну, с твоего позволения, – вежливо поклонился Аваддон брату.

– Угощайся, – тот отступил, сделав гостеприимный жест.

Всего за десять минут они профессионально отделали Малика – быстро, злобно и жестоко. Лицо противника было превращено в месиво: сначала бил Аваддон, потом он отдыхал, и вахту с кастетом принял Агарес. Сломав Малику нос, челюсть, выбив одиннадцать зубов и сокрушив четыре ребра, они бросили тело там же, щедро завалив мусором из ближайших пакетов.

Небеса внезапно прогремели громом – из серых туч пролился дождь.

– Нормально, – деловито кивнул Агарес; присев, он отмывал руки от крови в свежей дождевой луже. – Жалко, его убить нельзя. Хотя понятное дело, для него это было бы счастье. Ну что ж, сработано на диво элегантно. Теперь с этими переломами, загипсованный, он проваляется в больнице пару-тройку месяцев. И ему определенно станет не до ярких знакомств с девушками.

– Угу, – весело отозвался Аваддон, глядя на розовеющую воду. – Поэтому они не встретятся, и Света не выйдет за него замуж. И не умрет в день свадьбы.

– Да, – с довольным видом подтвердил Агарес. – Не умрет.

Демон и ангел вернулись в зал: взяв по пиву, они смотрели на Светлану, носившуюся по залу и с казенной улыбкой раздававшую гостям пресс-релизы… Каждый сейчас вспоминал все то, что случилось в номере отеля «Балчуг», но не имел никакого желания делиться своими впечатлениями.

– Пора, – сказал ангел, отставив бокал с оседающей по стенкам пеной.

– Пора, – поддержал демон, одним глотком допив пиво.

Ангел вышел первым, подставляя лицо под теплый дождь. Впереди сияли очертания райского портала, невидимые для посторонних очей – заметные и близкие только ему одному. Демон задержался на пороге, оглянувшись на Светлану – в последний раз. Их глаза неожиданно встретились. Словно зацепившись за взгляд демона, девушка пошла к нему – через весь зал.

Демон не двигался с места.

Она приблизилась – он почувствовал запах ее волос.

– Простите, – откровенно смущаясь, сказала Светлана. – Нет, серьезно, я совсем не пытаюсь вас склеить… понимаю всю банальность… сама чертовски не люблю такие вещи… но… ваше лицо кажется мне ужасно знакомым. Скажите, пожалуйста… мы с вами раньше нигде не встречались?

Она замерла в ожидании ответа: волнуясь, неосознанно поправляя локон.

– Нет, – покачал головой демон. – Вы ошиблись.

Он миновал порог вслед за ангелом, растворившись в каплях дождя…

Дверь, отверстая в небе[101], раскрылась сама: как и предписывалось. В ушах Иоанна громом отозвался звук небесных труб, небывало высокий, напоминающий фанфары. «Зачем, интересно, на небе дверь, – удивился апостол. – Стен-то вообще нет. Вполне можно было со стороны обойти». Воздвигнутый посреди Небес, Престол впечатлял своими грандиозными размерами – при желании на нем точно уместилось бы человек двести. Изумрудная радуга, окружавшая сооружение, слепила глаза переливчатым блеском. Сидящего, разумеется, на Престоле не было – но Иоанн и не предполагал его здесь увидеть. В импровизированной небесной комнате стоял страшный шум и грохот – от Престола исходили ярчайшие молнии, сотрясая пространство раскатами грома, с потолка и пола доносились загробные голоса, нараспев читающие молитвы на арамейском. Семь светильников у подножия Престола горели ровно – их огоньки не колебались, пламя стояло «солдатиком», превращая светильники в подобие электрических ламп. Хрустальное море – глубокое, нежное и искрящееся, разливалось по обе стороны, делая Престол своеобразным островом изнутри себя, словно мать, носящая в утробе младенца. Хрустальные волны тихо ласкали подножие Престола, омывая ведущие к нему ступени. Четверо животных, восседающих на специальных подставках, улыбнулись Иоанну – тот поприветствовал их, приложив руку к сердцу. Внешность этих странных существ была ему знакома – он видел их в том самом сне, когда ему явилось пророчество. Они «были исполнены очей сзади и спереди, и первое было подобно льву, и второе подобно тельцу, третье имело лице, как человек, и четвертое – подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей». Радуясь апостолу, животные хором мигнули сразу всеми глазами – включая и те, что располагались на их спинах, и внутренней стороне лебяжьих крыльев.