Когда я допишу это письмо и положу его в Памятную шкатулку, сестра, я буду ждать тебя в башне. Придешь ли ты ко мне? Я знаю, что придешь. Ты рассердишься на меня? Полагаю, что вначале да, но я знаю: ты любишь меня больше всех на свете, а я — тебя. Я уверена, что мы переживем все неприятности, оценим их последствия, а потом вместе будем планировать нашу совместную жизнь в Саммерсби. Эта авантюра станет залогом нашей дружбы.

Твоя любящая сестра Матильда.

Отложив письмо, Ида задумалась о том, что означает слово «наивная». Она не знала, но догадывалась, что ничего лестного в нем нет. Матильда очень сильно ее недооценила, и теперь она, Ида, может гордиться собой. Ею вертели как хотели, однако она училась на собственном опыте и становилась хитрее. Под конец ее уже не так-то просто было одурачить, а Матильде-то казалось, что служанка остается такой же «наивной».

Она ошибалась.

Только сунув руки в воду, в которой помыли посуду, Ида осознала, как сильно они дрожат. Она высыпала на противень полную чашку песка. Удаление горелого жира с противня помогало ей успокоиться. Сердце спокойнее стучало в груди. Бег мыслей замедлялся.

Ида совершенно не испытывала угрызений совести. Странно. Голос в голове не изрекал упреки в ее адрес, словно она была героиней какого-нибудь нашумевшего романа. Мертвый груз не тащил ее в адскую пучину. Наоборот, на душе у Иды сделалось легко.

— Когда ты собиралась сказать мне об этом, дура?

Ида резко развернулась, забрызгав грязной водой каменные плиты пола. Баркер стоял, сгорбившись, возле распахнутой двери и ковырял в зубах.

— Думала, я ничего не пойму?

Она ждала и готовилась к этому. Ида понимала, что рано или поздно он ее найдет, а потом устроит скандал. Служанка внимательно изучала его лицо, пытаясь понять, находится ли Баркер под действием порошка. Если это так, то у нее есть шанс…

— Мистер Баркер…

Он сделал неуверенный шаг вперед.

— Ты меня за дурака считаешь? Полагаешь, что я еще глупее, чем ты? Глупее хозяйки? Ты меня оскорбила, дура.

Ида позволила ему думать, будто бы дрожит от страха.

— Это… это произошло случайно…

Баркер грубо расхохотался.

— Все девки одинаковы!

Он сделал еще один шаг, ухмыляясь и вытирая глаза.

Ида оглянулась, ища путь к бегству. Мокрой рукой она зачерпнула пригоршню песка.

— Я не хотела, — солгала девушка.

Улыбка сползла с губ Баркера.

— К черту! Как бы ни так! Ты с самого начала этого добивалась!

— Нет… это произошло случайно… клянусь…

— Положит такая, как ты, глаз на мужика и не успокоится, пока не сведет его в могилу.

Ида наблюдала за тем, как он приближается.

— Сплошное коварство и вероломство. Не успокоишься, пока мужика не погубишь. В этом ты вся.

— Мистер Баркер! Я сделаю заявление, клянусь… Я пойду в полицию.

Камердинер замер.

— Законники…

— Я пойду к ним, — сказала Ида, — и обо всем расскажу, а там будь что будет…

Баркер настиг ее у раковины, прежде чем она успела броситься наутек, и одной рукой схватил Иду за горло.

— Скажешь хоть слово законникам, и они вздернут тебя, маленькая шлюха.

Ида закашлялась, задыхаясь.

— Ты этого хочешь? — Баркер сдавил ей горло. — Этого? Они повесят тебя за то, что ты попыталась убить хорошего человека.

Ида не могла сопротивляться. Она была не в силах отвести взгляд от его угольно-черных зрачков.

Длинные острые пальцы вцепились ей в живот.

— Они увидят это и больше ничего. Им наплевать, что ты молода и что ты там болтаешь. Все, что они увидят, — вот это…

Его пальцы вонзились в ее плоть, сжимая тельце ребенка.

— Это клеймо шлюхи!

Действие порошков еще не закончилось: Баркер не мог мыслить рационально. Почему-то, очнувшись, он даже не заподозрил, что его отравили. Вместо этого в его голове всплыла догадка о том, что Ида беременна. Камердинер расценил случившееся как злой умысел, нацеленный против него.

Ида бросила пригоршню песка ему в глаза и наконец смогла вырваться.

Баркер взвыл.

— Маленькая шлюха!

Горничная с презрением плюнула на пол.

— Думаешь, ты нужен Матильде? — насмешливо спросила она. — Думаешь, она на самом деле готова что-нибудь для тебя сделать?

Мужчина замер.

— Матильда хотела, чтобы я тебя отравила! — Ида сделала паузу, приберегая худшее напоследок. — И если бы я была хотя бы наполовину такой дурой, как ты говоришь, я бы так и сделала.

Баркеру понадобилось несколько секунд, чтобы понять: девчонка наконец узнала правду.

— Что?

— Именно этого она от меня и добивалась: не только смерти мистера Сэмюеля, но и твоей… Она хотела смерти вас обоих! Ты в ее глазах всего лишь слуга, даже хуже, чем слуга, ты — ее раб!

Баркер едва не выцарапал себе глаза.

— Замолчи!

Ида расхохоталась.

— Ты жалок! Ты влюбился в девушку, которая стоит на социальной лестнице гораздо выше тебя. Каким глупцом ты был, когда возомнил, что сможешь добиться ее благосклонности! Впрочем, уже слишком поздно, мистер Баркер. — Ида наслаждалась моментом. — И знаешь почему?

Ее палец был направлен в потолок.

— Матильда Грегори, любовь всей твоей жизни, лежит наверху. Мертвая.

— Ложь!

— Извини, но это правда. Матильда мертва.

Ида начала отступать, придерживая живот руками. На ее лице играла злая усмешка.

Баркер взревел:

— Ты не родишь этого ублюдка! Слышишь?

Он устремился к ней. Ида метнулась к обитой сукном двери.

— Помогите! — закричала она, взывая к находившейся в доме госпоже. — Помогите! Пожалуйста!

Выскочив к вестибюль, горничная устремилась к лестнице. Позади нее на нетвердых, заплетающихся ногах бежал полуослепший Баркер.

— Ты не родишь этого ублюдка! Я вырву его из тебя!

Со стоявшего в вестибюле столика он схватил тяжелую бронзовую лампу и высоко поднял ее над головой. Ида поскользнулась на полированных половицах и проехалась по полу. Удар пришелся по спине. Стекло лампы разлетелось. Масло выплеснулось ей на голову, попав на волосы. Подняв тяжелое основание лампы, Баркер ударил девушку по шее. Ида истошно взвизгнула. Кровь смешалась с маслом. Девушка попыталась добежать до ступенек, однако поскользнулась на пролитом масле и упала на локти. Баркер замахнулся, чтобы ударить ее в третий раз, но Ида лягнула его в голень. Мужчина потерял равновесие. Лампа выпала у него из рук.