— Я доложу об этом мистеру Томасу как о вопиющем нарушении наших прав!

— Наглая баба! Поосторожнее, а то в следующий раз мы придем за абажурами.

Я поспешила преградить им путь через дверной проем, но они отодвинули меня с дороги и ушли с двумя витражами, кусками стекла, картонами, оригинальными акварелями и ухмылками на лицах.

Беснуясь от гнева, я подхватила юбки и понеслась вниз по лестнице на третий этаж в кабинет мистера Томаса.

— Вы посылали десятерых мужчин забрать витражи с глицинией и цветами калины?

— Нет.

— Они только что пришли и унесли стекло, картоны и все остальное.

— Им не следовало делать это.

— Так сделайте вы что-нибудь в связи с этим безобразием!

— Успокойтесь, миссис Дрисколл. Присядьте.

— Не успокоюсь! — Я ударила кулаком по столу, и мистер Томас отшатнулся. — Даже не пытайтесь умиротворить меня! Не ожидайте, что я смирюсь с тем, что у моего отдела неправомерно отобрали работу.

— Возвращайтесь в студию. Я посмотрю, что можно сделать.

— Глициния слишком мала и сложна, чтобы мужчины сумели сделать ее. У них слишком грубые пальцы для крошечных кусочков. — Я указала на его собственные толстые и несгибающиеся, как сигары. — И цветы калины слишком нежны для них. Мужчины не владеют искусством подборки. Мистер Тиффани сам подтвердит это.

— Я сказал: посмотрю, что можно сделать.

Ну и мышь!

— Я буду ждать возвращения витражей к концу дня. Вы можете принести их сами.

Я ждала. Шесть девушек сидели, праздно сложив руки, обескураженные, поглядывая на меня в ожидании новостей. Я спросила Джо Бриггза, что ему известно. Ничего. Он не был связан с окнами. По его словам, мистер Тиффани редко показывался в эти дни, потому что миссис Тиффани захворала.

Джо поведал мне:

— Он увлекся фотографией, так что проводит много времени в темной комнате у себя дома.

Я почувствовала, что падаю духом. Когда им овладевала новая страсть, он предоставлял всем старым увлечениям плыть по воле волн. Я могла только еще раз отправиться к мистеру Томасу и мистеру Платту, казначею, который всегда старался держаться подальше от моего отдела. Ждать поддержки от них не приходилось. А Генри не обладал здесь властью.

Они совещались за закрытыми дверями в кабинете мистера Платта, так что мне пришлось ждать в коридоре. Наконец мистер Томас вышел, но, увидев меня, пробормотал:

— Потом. — И тут же сбежал с поникшими плечами в помещение мужчин. Мистер Платт захлопнул дверь прямо перед моим носом, но не слишком проворно, и я увидела в кабинете Генри, обхватившего голову руками. От его позы, горестной и поникшей, я онемела.

Позже, после полудня, Генри вошел в мою студию и вновь затворил за собой дверь.

— Извините, Клара, но я должен спешить. Я просто хотел, чтобы вам было известно: акт насильственного захвата витражей санкционирован «Профсоюзом глазуровщиков и стеклорезчиков».

На меня будто подуло леденящим ветром. Мужчины нас боялись! Это открытие придало мне сил и одновременно взбесило.

— Вы связывались с мистером Тиффани? Каково его мнение?

— По этому вопросу — ничего определенного. Мужчины пригрозили забастовкой.

— До какого события? На какую уступку он должен пойти?

Генри заколебался. По тому, как дернулись его точно вырисованные брови, чувствовалось, как мучительно ему произнести это.

— Пока двадцать семь женщин вашего отделения не будут «устранены», выражаясь их собственными словами.

Я выстукивала ожесточенный ритм по столу кончиком акварельной кисточки, а после того как перестала, стук продолжал звучать у меня в голове.

— Так что фактически они ставят целью отделаться от нас.

— Безусловно, Льюис не может позволить себе остановку работы в мужском отделе витражей, — пожал плечами Генри. — Это закрыло бы их студию здесь и в Короне.

— Так он может согласиться на их требование? Не могу поверить.

— В их поддержку могут забастовать другие отделы.

— Какое значение это имеет для литейщиков и обработчиков металла? Я ведь тоже даю им работу.

— Профсоюз может оказать давление на них из солидарности. Извините. Я должен покинуть вас. Мистер Томас и мистер Платт даже не хотят разговаривать с вами.

Эти слова резанули меня по сердцу.

В последующую пару недель осознание, что неприятности растут, как снежный ком, овладевало мной так же стремительно, как спускается влажный туман. Как-то после обеда, когда тревожный зуд стал настолько силен, что мешал работать, я отправилась в студию Агнес. Постучала и вошла, не сочтя нужным дождаться ответа. Я уловила момент, когда она проворно засунула в карман своего фартука нечто, смахивающее на небольшую серебряную фляжку. Это выглядело несовместимым с ее чопорностью. После стольких лет совместной работы я мало что узнала о ней.

Я поведала ей о том, что рассказал Генри. Агнес медленно покачала головой. Поскольку она состояла в штате дизайнеров фирмы, ей не была страшна никакая забастовка.

— Если литейщики встанут на сторону мужчин-стекольщиков, они могут реально прекратить производство моих ламп, просто не выполняя мои заказы. Это все равно как если бы Альберт не выдавал нам стекло.

— Дело принимает серьезный оборот.

— С тех пор как мужчины конфисковали два витража, у нас не было заказов на витражи. Так, похоже, решил мистер Тиффани, может быть, чтобы снять накал.

— Вероятно, это требование профсоюза, — предположила она.

Мне было больно представить, что босс так легко поддался им, сделав уступку закрыть нас просто лишением заказов. Он любил наш отдел, я уверена.

— Сам ли он предпочел прекратить давать нам заказы или его вынудили на это, результат одинаков — наказание за талант, кара за то, что ты женщина. Мы не можем допустить, чтобы девушки остались без дела, Агнес, или их будут поодиночке увольнять.

— Они могут выполнить вот этот проект, когда я подготовлю его. — Витраж изображал Реку Жизни, вытекающую из далеких холмов с яблоневым деревом на переднем плане. — Это — памятное панно в честь моего отца для нашей церкви во Флашинге. Он умер в прошлом году.

— Я не знала, прости.

— У него был сад, а во Флашинге много оптовых торговцев фруктами, так что, я надеюсь, этот мотив будет близок сердцу паствы.

— Уверена, что будет.

— Надо ожидать, что все прочие церковные заказы уплывут к мужчинам, пока не разрешится эта ситуация, — сочла вероятным Агнес.

— Некоторое время — определенно.

Она постучала ногтем по передним зубам и оглядела помещение, как бы в поисках новых замыслов.