Вцепившись в раны, они, не отрываясь смотрели на Анатолия и Славика. Длинный с приятелями, у которых оружие отобрали еще в клубе, начали пятится, словно под давлением взглядов Крыс, полных ненависти.

– Не нужно, – снова повторил Михаил.

– Да кто это у вас? – спросил Анатолий, пытаясь рассмотреть лежащего.

Только сейчас он вдруг понял, что центром всего здесь происходящего является не он со Славиком, а именно этот мужик, бормочущий что-то, словно в бреду. И если уничтожить этого мужика, то все кончится, Крысы снова станут Крысами – трусливыми и послушными.

Анатолий шагнул вперед, кто-то из Крыс попытался его остановить, протянул руку… Выстрел. Пуля ударила в бок, в сердце, и человек упал.

– Назад, – приказал Славик. – И вы, суки, не дергайтесь.

Последняя команда относилась к Длинному с приятелями, которые почти уже скрылись в темноте.

– Я всех перестреляю, – предупредил Анатолий. – Каждого, кто дернется.

Да почему ж они не бегут, подумал Славик. Почему стоят на месте, даже не пытаясь просить о пощаде. Что здесь происходит?

Анатолий сделал еще шаг. Славик торопливо шагнул за ним, прикрывая спину. Не нужно этого делать, подумал Славик, переводя с одного лица на другое. В любую секунду это может взорваться и уничтожить все – эту пугающую тишину и их, непрошеных пришельцев. Пистолет вдруг показался никчемной пустой железякой, не способной не только напугать, но и защитить.

Крыс было слишком много. И вели они себя не так, как должны были вести.

Еще шаг.

Пистолет стал невообразимо тяжелым, потянул руку к земле, и Анатолий взял оружие двумя руками. Палец словно судорогой свело на спусковом крючке, и выстрел мог прозвучать в любую секунду.

– Назад, – сказал кто-то из Крыс.

Славик попытался рассмотреть, кто именно, но не смог. Показалось, что звук просто родился в воздухе, из ничего, из общей мысли стоящих стеной обитателей Норы.

Анатолий остановился и, не отрывая взгляда от стоящих перед ним людей, коротко бросил Славику:

– Вызывай подкрепление.

В этот самый момент отец Варфоломей добрался, наконец, до телефона-автомата и позвонил Гринчуку:

– Убивать их пришли.

Сам Садреддин Гейдарович Мехтиев, предприниматель, спонсор и даже где-то меценат, поговорив с Юрием Ивановичем Гринчуком, в гости к уважаемому Геннадию Федоровичу не поехал. Глава азербайджанского землячества даже из кабинета в ресторане не вышел, просто перезвонил по телефону Али и ровным голосом произнес одну единственную фразу, которую сидящий за столом напротив него редактор «Вечерней городской газеты» Борис Фенстер не понял.

Не знал Борис Фенстер азербайджанского языка, и это вполне устраивало Мехтиева.

– Всех, кроме самого, – сказал в трубку своего мобильника Садреддин Гейдарович, спрятал телефон аккуратно в карман пиджака, висевшего на спинке стула, и движением пальца подозвал к столику одного из «карабухнутых», выполнявшего по совместительству обязанности официанта.

– Принеси коньяк, – негромко сказал Садреддин Гейдарович, – самый лучший принеси.

Сказано это было по-русски, и Фенстер расценил это, как приглашение к беседе. Мысленно облегченно вздохнув, главный редактор независимой газеты торопливо проглотил кусок жареной форели и, вытерев руки салфеткой, попытался заглянуть в глаза собеседника:

– Что-то случилось?

– Еще пока нет, – сказал Мехтиев. – Но, если все будет хорошо, случится.

– Это вам случайно не Гринчук звонил? – поинтересовался Фенстер.

Слухи о том, что к капитану в райотдел приезжал сам Мехтиев дошли и до независимых журналистов.

– Кто? – переспросил Мехтиев.

– Ну, – почувствовав какой-то подвох, осторожно добавил Фенстер, – опер, Юрий Иванович Гринчук. Капитан…

– Когда звонил? – лицо Мехтиева чуть дрогнуло и окаменело.

– Только… – Фенстер вдруг осознал, что сболтнул что-то неправильное, что не нужно было демонстрировать свою наблюдательность.

И одновременно Фенстер понял, что осознание это пришло немного позже, чем следовало бы.

– Разве мне кто-то звонил? – спросил Садреддин Гейдарович.

– Э-э… а… нет, – выдавил, наконец, Фенстер. – Что вы… Мне, наверное… наверняка показалось.

– Тебе нужно отдохнуть, – участливо произнес Мехтиев. – Устал ты, я смотрю. Все это беготня, беготня…

– Да нет, я…

– Ты принес мне ту статью? – спросил Садреддин Гейдарович.

– Статью? А, да, принес, – Фенстер торопливо достал из портфеля прозрачную пластиковую папочку и протянул ее Мехтиеву.

– Зачем? – даже чуть отстранился тот. – Разве я тебе не верю? Я давал тебе повод подумать, что я не верю такому человеку, как ты? Боря, я просто хотел успокоить себя, свои нервы, понимаешь? Я уже старею, нервы уже не такие, как в юности. Тогда, поверишь, ничего не боялся и ни по какому поводу не беспокоился. А сейчас.

Мехтиев покачал головой. Фенстер осторожно сочувственно вздохнул.

– Ты мне только скажи, в статье все понятно? Что не мы бомбы взрывали и что это, наверное, кто-то решил нас с местными предпринимателями поссорить? Все понятно там изложил?

– Да. Конечно. Тут и документы есть из органов, и еще я поговорил с экспертами… – немного увереннее произнес Фенстер, полагая, что все нормализовалось, что хозяин больше не сердится за излишнюю…

Фенстер торопливо отогнал мысль о своей обмолвке.

– Вот сейчас я наше сегодняшнее интервью с вами расшифрую и отдам в набор. А завтра…

– Вот и хорошо, – кивнул Мехтиев. – Еще никто в редакции не читал твоей статьи?

– Нет, что вы. Как вы и просили, я лично… – заверил Фенстер Садреддина Гейдаровича.

– Вот и хорошо, тогда мы сейчас выпьем немного очень хорошего коньяка за справедливое дело, а потом ты пойдешь работать.

В кабинете вошел «карабахнутый», показал Мехтиеву бутылку, и когда тот кивнул, разлил коньяк в бокалы.

– Пей, дорогой, – Садреддин Гейдарович поднял свой бокал и, чуть улыбнувшись, произнес тост. – Пусть все получать то, чего заслужили.

Фенстер выпил. Мехтиев тоже.

– Знаешь, – сказал Мехтиев, – пусть меня неправильно поймут земляки, но армяне умеют делать коньяк. Пью только армянский.

– И Черчилль его любил, – подсказал Фенстер, который об этом важном историческом факте узнал из сериала «Семнадцать мгновений весны». – Пил только…

– Давай, я тебе лучше анекдот на дорогу расскажу, – совсем расслабившись, предложил Мехтиев. – Хочешь?

– Конечно, – торопливо кивнул главный редактор, пряча свою статью в портфель.