– Мы можем говорить и громче, – поддержал своего старшего второй парень, Славик.

У него настроение было хорошим. Очень удачно получилось припугнуть этих быков из клуба. Так удачно, что вот эти пятеро, набранные в поддержку, молчали всю дорогу до оврага, да и теперь выглядели как Крысы, а не как те, кто пришел их выгонять.

– Нет, – покачал головой Анатолий, – мы кричать не будем, а то еще разбудим кого-нибудь.

Славик хмыкнул.

– Мы просто очень тихо напомним этим уважаемым членам общества, что им нужно было отсюда убраться уже несколько дней назад. Вас ведь предупреждали? – Анатолий резким движением рванул к себе за одежду ближайшего обитателя Норы. – Тебе говорили?

– Говорили… – тоскливо протянул Конь, оглядываясь на лежащего Михаила.

– Так почему ты еще здесь? – спросил Славик.

У него был очень хороший удар справа. Четкий и хлесткий. Конь отлетел в сторону и остался лежать.

Никто из Крыс не пошевелился.

– Вы че, охренели? – Славик ударил снова, не выбирая жертву. – С вами же никто не будет церемониться.

– Прекратите, – сказал отец Варфоломей.

– Чего? – переспросил Славик.

– Оставьте их в покое…

– Ты, бородатенький, не понял, что было сказано? – Славик шагнул к священнику, но тут подал голос один из пацанов Гири.

– Не трожь, это батюшка, – сказал Длинный.

– А хоть сам Папа Римский, – заявил Славик, но руку опустил.

Приказ не церемониться касался только Крыс. О священниках речи не было.

– Вы бы их отсюда увели, батюшка, – сказал Анатолий, – пожалели бы рабов божьих.

– А вы чьи рабы? – спросил священник. – Если они – божьи, то чьи вы?

Славик оглянулся на старшего.

– Я не буду с тобой спорить, батя. Я даю десять секунд на то, чтобы все эти… – Анатолий брезгливо кивнул в сторону Крыс, – убрались отсюда. Раз.

Несколько дней назад никто из стоящих на дне оврага не стал бы дожидаться конца отсчета. Но в этот вечер…

– Пошел ты, – сказал Петрович негромко, но так, что все услышали.

Фраза повисла перед самым лицом Анатолия, искрясь и покалывая этими искрами глаза. Пошел ты.

– Это кто такой смелый? – почти радостным тоном переспросил Анатолий.

Все становилось на свои места. Он приказал, ему возразили. Эта шваль, этот хлам, отбросы эти совсем мозги потеряли. Но теперь все становилось просто и понятно. Сопротивление нужно сломить.

Анатолий плавным движением руки извлек из-под одежды резиновую палку.

– Еще раз повтори, – ласково попросил Славик, вынимая из-за пояса нунчаки. – Повтори.

Ни у кого из Крыс не было ни малейшего шанса выстоять хотя бы секунду против Славика или Анатолия. Андрей Петрович следил за подготовкой своих людей. И более сильные, чем Крысы, противники имели достаточно мало шансов устоять один на один.

Но тут в дело вступал фактор, который инструктора Андрея Петровича не могли предусмотреть и к чему не могли подготовить парней. Собственно, бойцов готовили к силовым акциям против таких же подготовленных, как и они. И к такому единоборству они были готовы. К единоборству. В крайнем случае, к борьбе с двумя-тремя противниками. Может быть, даже с десятком.

Тот же Анатолий на тренировках успешно работал и с пятью противниками.

Крысы драться не умели. Они не знали ни одного приема в прямом смысле этого слова. Но у них был метод борьбы, который помог им выходить победителями из многих схваток за время существования Норы. Когда иного выхода не было, когда просто уйти не получалось, у Крыс срабатывал, как запал, рефлекс – все скопом на противника.

Славик замахнуться успел.

Анатолия снесли массой, опрокинули и прижали к земле.

– Твою мать! – успел простонать Славик, когда кто-то вывернул его руку и отобрал оружие.

Пацаны Гири были просто окружены, в их плечи, руки и одежду вцепились десятки рук. Длинного кто-то схватил за волосы и резко рванул вниз.

Длинный взвыл.

– Суки, – с кровью выплюнул Анатолий, за что был наказан еще одним ударом в лицо.

И тишина.

Михаил внятно сказал:

– Я больше не хочу.

– Хорошо, Миша, – прошептала Ирина, погладив его по щеке. – Хорошо.

– Я не хочу. И больше не могу. Честное слово. Я больше не могу. Я выгорел. Вы ж знаете, что я этого не хочу делать. Вы же знаете.

– Мы знаем, Миша, – тихо сказала Ирина.

– Мы знаем, – отчего-то повторили Крысы.

– Что с ними делать? – спросил Петрович вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Гоните вы их отсюда, – бросила, не отводя взгляда от Михаила, Ирина. – Пусть идут.

– Точно, мы пойдем, – сказал Длинный. – Мы, в натуре, пойдем. Чего нам здесь делать? Мы без базара пойдем, нам проблемы не нужны…

Анатолий скрипнул зубами и промолчал.

– Идите, – сказал Старый, – а мы останемся.

– Вот и лады, – Длинный, почувствовав, что его отпустили, покрутил головой, разминая шею, и постарался отойти подальше от Крыс.

– Лады, – неопределенным тоном произнес Анатолий, когда и его отпустили.

Михаил застонал, беззащитно, по-детски.

– Я схожу за «скорой», – спохватился отец Варфоломей.

– Попробуйте, – сказал Доктор.

Михаил застонал снова.

Все обернулись к нему, мгновенно забыв об Анатолии и Славике.

– Суки, – громко сказал Анатолий, и что-то металлически лязгнуло.

– Доигрались, – сказал Славик и тоже передернул затвор пистолета.

– Вот такие дела, – Анатолий поднял пистолет, прицелился и нажал на спуск.

Грохнул выстрел, и пуля, ударив в плечо Старого, отбросила его прочь. Еще два выстрела, и упали еще двое. Анатолий не убивал, хотя очень хотел этого. Плечо, нога и еще одна нога.

– Обрадовались, суки? – спросил Славик и прицелился в лицо какого-то мужика неопределенного возраста.

Мужик попятился, споткнулся обо что-то и упал бы навзничь, если бы его не подхватил кто-то из толпы.

– Смелые, значит? – процедил Славик. – Смелые и сильные?

– Не нужно, – простонал Михаил.

– Да заткните вы ему хлебало! – приказал Анатолий, взмахнув пистолетом.

Ему совершенно не нравилась ситуация. Если бы в процессе обучения у него напрочь не отбили способность пугаться, то можно было бы подумать, что он боится. Воздух в овраге вибрировал. Было слышно, как гудит воздух, словно высоковольтные провода. И даже раненные Крысы не кричали.