При виде посетительницы она вздрогнула и поднялась ей навстречу

Джоанна лишь наклонила голову и почти упала обратно на диван, указав гостье на стул. Говорить она не могла – предчувствие страшного удара лишило ее сил, и она чувствовала, что мать Генри явилась сюда, словно вестница беды.

Леди Грейвз села, и некоторое время обе женщины молчали. Затем гостья заговорила.

– Я вижу, вам уже лучше.

– Благодарю вас, ваша светлость, это так. Я почти поправилась.

– Это хорошо. Я рада этому, мисс Хейст, потому что мне не хотелось бы расстраивать вас или каким-то образом помешать вашему выздоровлению. Я пришла поговорить с вами, если позволите, по очень деликатному и важному вопросу.

Джоанна снова молча поклонилась, и леди Грейвз продолжала:

– Мисс Хейст, мне стало известно о некоторых обстоятельствах, из которых упомянуть следует лишь одно: мой сын Генри собирается жениться на вас – и если то, что я узнала, является правдой, то вы имеете некоторые основания ожидать этого.

– Пожалуйста, продолжайте! – прошептала Джоанна.

Леди Грейвз выглядела нерешительной.

– Я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов… только умоляю – помните, что мой сын ничего не знает об этом визите, и я… я пришла вовсе не упрекать вас! Все мы люди, всем нам свойственно поддаваться искушениям, хотя с возрастом, характером и обстоятельствами эти искушения меняются…. Например, вполне возможно, что сейчас, беседуя с вами, я тоже поддаюсь искушению, которому мне стоило бы противостоять. И все же… правильно ли я понимаю, что вы намерены принять предложение моего сына?

– Я еще не приняла решение, леди Грейвз.

Леди Грейвз слабо улыбнулась.

– Ну, вы, без сомнения, примете – едва лишь увидите Генри. Полагаю, уже почти не подлежит сомнению – если только мои слова не повлияют на ваше решение – что вы очень скоро выйдете замуж за сэра Генри Грейвза.

– Полагаю, вы этого не хотите! – сказала Джоанна. – Да и как вы можете этого хотеть, видя, кто я, и зная причину, по которой он хочет на мне жениться.

– Да, я этого не хочу – хотя и не совсем по тем причинам, что вы назвали. Вы очень красивая и милая женщина, и я не сомневаюсь, что вы смогли бы в самом ближайшем будущем соответствовать тому положению, которое он для вас выбрал… Что до остального – он виноват так же, как и вы, и потому должен, без сомнения, ответить за это, я даже не хочу больше говорить на эту тему. Мои же причины просты и отчасти эгоистичны, однако я думаю, вы их поймете. Я знаю, что вы любите Генри. Так вот, если вы за него выйдете, то в самом скором времени приведете человека, которого любите, к безвозвратной гибели. Я не знаю, слышали ли вы об этом – но дом, в котором он живет и в котором его предки жили на протяжении трех столетий, заложен. Если Генри женится на девушке без средств, поместье придется продать с молотка, при этом все мы станем не только нищими, но и банкротами. Я не стану оскорблять вас предположениями, что перспектива стать женой нищего банкрота может повлиять на ваше решение – но я надеюсь, что на вас повлияет мысль о положении, в котором окажется Генри! Он будет изгнан из своего дома, имя его будет запятнано, ему придется кормить жену, не имея при этом никакой профессии и никаких способов получить ее.

– Я знаю все это! – тихо ответила Джоанна. – Но вполне ли вы понимаете мое положение, леди Грейвз? Кажется, вы упомянули, что знаете некие факты… Вы подумали, что будет со мной, если я откажусь от предложения, которое сэр Генри столь благородно и щедро сделал мне?

– Несомненно! – воскликнула леди Грейвз, явно смутившись. – Простите мои слова… Для вас будет сделано все возможное, все самое лучшее, что только в наших силах!

Она замолчала, потому что Джоанна вскинула руку, останавливая ее.

– Если вы собираетесь предложить мне денежную компенсацию, я могу сразу ответить, что это будет единственное, чего я никогда не прощу вам. Кроме того, откуда вы ее возьмете? Заплатите мне деньгами мисс Левинджер? До этого я никогда не унижусь, леди Грейвз.

– Простите меня! – отвечала та. – Это ужасно – говорить на такие темы, не оскорбляя, пусть и невольно. Поверьте, я думала о вас, и сердце мое истекает кровью при мысли обо всем, что с вами произошло – и потому еще, что я прошу вас много больше, чем кто-либо вправе просить у женщины в вашем положении! На самом деле я прошу не справедливости, а жалости и сострадания! Я умоляю вас, во имя той любви, которую вы испытываете к моему сыну – спасите его… да, даже ценой собственной гибели!

– Я вполне понимаю вас, леди Грейвз, но как быть с тем, что и ваш сын любит меня? Разве во благо ему будет такое спасение? Разумеется, мне не хочется жертвовать своей жизнью ни за что!

– Во благо, мисс Хейст, это будет во благо – если и не для него, то для его семьи! Ради того, чтобы однажды, через много лет, мужчина не разлюбил или даже не возненавидел ту женщину, что была ему навязана в жены столь трагическими обстоятельствами. Так часто бывает, хотя и вполне вероятно, что в вашем случае такого не произойдет… Если он любит вас, то, по моему мнению, он должен пожертвовать этой любовью, бросить ее на алтарь долга перед своей семьей. Он согрешил – и должен пострадать за свой грех, как уже пострадали за него вы. Я его мать, мисс Хейст – и все же в этом вопросе мое сочувствие относится не к Генри, нет. К вам и только к вам!

– Вы говорили о его семье, леди Грейвз. Мужчина – это не только его семья. Долг у него прежде всего перед самим собой, а не перед прошлым и не перед будущим!

– Я не согласна с вами. Долг человека в положении Генри связан, главным образом с домом и именем его рода. Шаг, который он собирается совершить, приведет к его гибели, к гибели его матери, отдавшей все силы на укрепление семьи, к полной нищете… о нет, я не жалуюсь, я привыкла к лишениям, и для меня не имеет значения, как я проживу оставшиеся мне годы. Я умоляю вас, мисс Хейст, не ради себя и не ради Генри – но ради его предков и потомков, ради дома и земли, принадлежавших им на протяжении трех веков! Вы знаете, как умер его отец, мой супруг? Он умер с разбитым сердцем, ибо в последние свои минуты узнал, что его единственный оставшийся в живых сын намерен пожертвовать всем этим ради вас! Пусть он мертв – но я умоляю вас и от его имени. Оставим Генри в стороне: вопрос чрезвычайно прост, мисс Хейст – либо вы останетесь одна, либо Рошем будет продан с молотка, а моя семья будет обесчещена и разорена.

– Оставив в стороне вас, леди Грейвз, вопрос будет еще проще: должен ли ваш сын страдать из-за трудностей, в которых он не виноват? Разве он растратил все деньги, наделал долгов и привел семью к банкротству? Да и грозит ли банкротство ему самому? Он мог зарабатывать себе на жизнь профессией, которую он любил – но семья вынудила его отказаться от нее, чтобы он принял на себя все ваши неприятности, да еще и заставляет его спасать положение при помощи брака с богатой наследницей, которую он не любит!