Элейн закрыла глаза. Предыдущую ночь Дональд не спал с ней. Его похождения возобновились, и на сей раз его мать не была виновата. Элейн безотчетно отложила вышивку и положила руку на живот. Беток и Агнес переглянулись, сочувствуя хозяйке. Ронвен, уткнувшись в шитье, притворилась, что ничего не заметила.

Элейн просидела в большом зале, пока свечи не начали гаснуть. Она боялась идти спать, зная, что муж не придет. Наконец, когда свечи почти совсем погасли, она встала. Положив работу в большую корзину, она устало улыбнулась Агнес, которая дремала у нее на плече. Люди в большом зале спали: кто на скамьях, кто на полу, завернувшись в одеяла. Дональд с Уильямом давно ушли, Катрионы тоже не было видно. Элейн даже не стала искать ее, она знала, что в зале ее не было.

Гордо подняв голову и распрямив плечи, она прошествовала через весь зал, сопровождаемая Агнес, и вышла на холодную лестницу, чтобы подняться к себе в Снежную башню.

Весь замок был пронизан завывающим снаружи ветром, который нагонял тоску и одиночество и, проникая во все щели, шуршал под дверями и раскачивал ставни. Агнес шла позади Элейн, неся свечу, пламя которой, казалось, вот-вот угаснет от сквозняков. Дойдя до своей двери, Элейн повернулась, чтобы взять у Агнес свечу.

– Спасибо, Агнес, сегодня ночью ты мне не понадобишься.

– Но, госпожа, – запротестовала Агнес, – позвольте мне помочь вам раздеться.

– Нет, – резко сказала Элейн. – Я сама. Спокойной ночи, Агнес. – Забрав у нее свечу, Элейн закрыла тяжелую дверь. В комнате было совершенно темно. В пляшущих тенях свечи она разглядела огромную кровать, которая была пуста.

Элейн, до сих пор сдерживавшая себя, теперь плакала навзрыд. Свеча давно погасла, а она все стояла, не в силах сдвинуться с места. В полной темноте она в отчаянии рухнула на кровать.

Яркий свет разбудил ее. Над ней стояла Ронвен.

– Ты замерзла, милая, я позвала слугу развести для тебя огонь. Позволь, я помогу тебе улечься поудобнее.

– Мне удобно, и дай мне поспать, – сказала Элейн, щурясь от света.

– Сейчас я раздену тебя, как же так можно? – Ронвен стянула с Элейн туфли и накрыла ее пледом. – Я больше никогда не позволю тебе плакать. – Лицо Ронвен было мрачным. – Спи, милая, а я за всем пригляжу.

Элейн зарылась в подушки, а Ронвен ушла, унося свечи.

Она еще немного подремала и вдруг резко вскочила, когда поняла смысл слов Ронвен. Эти слова отчетливо отдались в голове Элейн.

– Дональд! Пресвятая Дева, Дональд! – Она нащупала в темноте свечу, затем подббжала к камину и нетерпеливо ждала, пока свеча загорится. Когда наконец фитилек свечи замерцал, Элейн рванулась к двери.

Где же он? Куда он мог пойти со своей любовницей? Рыдая, она побежала вниз по лестнице, поняв, что забыла обуться.

Килдрамми был огромным замком. Пять башен, соединенные каменными переходами, огромная сторожевая башня на воротах, часовня, кухни, задний двор, конюшни и склады, да еще и большой зал, и все это располагалось в пределах его стен. Он мог пойти с ней куда угодно.

Охранник сонно уставился на Элейн, пока та бежала к нему мимо складов со свечой в руке.

– Ты не видел Ронвен? – закричала Элейн. – Она только что была здесь. Она не выходила наружу?

– Нет, госпожа. Никто не выходил. – Слуга удивленно уставился на нее.

– Открой дверь и дай мне посмотреть.

Несмотря на его нежелание, она с нетерпением ждала, пока он отодвигал засов. Перед ними встала белая стена, ничего не было видно. Свечу и фонарь задуло. Они остались и полной темноте.

– Никто не мог проскользнуть мимо, госпожа. – Его голос терялся в вое ветра.

– Хорошо, закрывай. – Элейн подождала, пока он закроет дверь и зажжет фонарь и ее свечу.

– Никто не пойдет на улицу в такую жуткую ночь, – повторил он.

– Хорошо, спасибо. – Она пошла прочь. Значит, они были в крепости. Вероятно, в одной из башен, соединенных узкими проходами с большим залом.

– Пресвятая Дева, помоги мне. Сделай так, чтобы я успела. – Она повернула за угол и бросилась вверх по лестнице к проходу, соединяющему Снежную башню с другими. Большая юго-западная башня, служившая для приема гостей и заново обставленная мебелью, пустовала в это время года, так как прислуга и домочадцы предпочитали собираться в натопленном большом зале. Проходы были пусты, лампа, обычно освещающая их, теперь не горела, по углам собирались пугающие тени, которые отбрасывала ее свеча.

– Ронвен! – закричала Элейн. Она слышала, как ее голос отдается гулким эхом в проходах, где воет ветер. – Дональд! – Она устремилась в кладовую за углом, но и там никого не было. Напротив была еще одна кладовая, полная бочками с мелом, горчицей, солониной, соленой рыбой, мешками с крупой, сахаром и пряностями. Она высоко подняла свечу, стараясь разглядеть, что было в глубине комнаты. Затем она побежала дальше, распахивая одну дверь за другой, чувствуя, как замерзли босые ноги. На нижних этажах тоже было пусто, она смахнула слезы и побежала дальше. На мгновение она остановилась, почувствовав боль в боку. Она глубоко вдохнула, с ребенком все было в порядке. В отчаянии Элейн перегнулась через перила и впилась взглядом в темноту лестницы.

– Дональд! – Но ответа не было. Где бы он ни был, он, скорее всего, запер дверь и был теперь полностью увлечен своей рыжеволосой любовницей. Элейн могла только уповать на то, что Ронвен тоже его не найдет.

Эхо от хлопнувшей двери разнеслось по пустынному замку. Плача, она снова начала подниматься по лестнице, едва не роняя свечу.

XI

Ронвен высоко держала свечу. Она неслышно кралась по лестнице в мягких кожаных туфлях. Она уже обыскала дальнюю башню и недостроенное здание у юго-восточной стены. Их не было там, не было их ни в теплой пекарне, ни на кухнях. Осталась юго-западная башня. Она крепче сжала подсвечник, чувствуя, как горячий воск капнул ей на пальцы. Она посмотрела наверх. Дверь спальни была закрыта. Секунду помедлив, она схватилась за тяжелую ручку. Дверь не поддавалась. Она нажала сильнее – дверь с трудом начала открываться; скрип ее не был слышен за воем ветра.

Ронвен проскользнула в темную комнату, тихо вынув нож, стала наблюдать.

Дональд лежал в объятиях своей любовницы, на куче пустых мешков из-под муки. При тусклом свете лампы обнаженное тело Катрионы казалось неестественно-бледным в обрамлении ее огненных волос. Девушка с ужасом уставилась на старуху, сжимающую в руке нож. Дверь за ее спиной раскачивалась на сквозняке.

XII

Сердце колотилось в висках, когда Элейн шла последний пролет по лестнице. Ноги дрожали, в груди появилась острая боль. Она закрывала от ветра свечу второй рукой. Слезы застилали ей глаза.

– Дональд! – И крик потерялся в ночи.

XIII

– Ну и ну. – Ронвен презрительно смотрела на Дональда. – А вы не лучше, чем я думала, вы как все остальные мужчины. А миледи считает вас другим. – Она крепче сжала нож. – И вы, без сомнения, будете просить о пощаде, как и любой другой на вашем месте.