Чарли впился в него глазами, словно увидел только сейчас:

– Да у вас, я вижу, денег куры не клюют! Неужто моя сестра сподобилась выйти за богача?

– Просто немного удачи, – пожал плечами Грей. – Небеса были милостивы ко мне долгие годы.

– Тогда как мою спину полосовали кнутом, – злобно прошипел Чарли.

От этого тона у Аллегры защемило в груди. Ну ничего, с Божьей помощью Чарли понемногу придет в себя и снова обретет покой и счастье. Горе и жестокость исчезнут, и к ней вернется ее прежний милый брат. И все станет, как прежде. Она ласково убрала с его лба темную прядь волос. Бедный, он выглядит намного старше своих тридцати лет. Вот и виски кое-где тронуты сединой…

– Мы пошлем за тобой, как только сможем. Вот увидишь. Все встанет на свои места.

Чарли взглянул на сестру. Его темные глаза, так похожие на ее, напоминали глаза затравленного, загнанного в угол зверя.

– Анни, – мрачно прошептал он. – Прошло уже целых восемь лет с тех пор, как наш мир рухнул, и ничто не могло поставить его на место…

– Ох, Долли, я даже подумать боюсь о том, чего ему это стоило. – Аллегра допила чай и со вздохом отодвинула чашку.

– Удивительно, как он успел добиться всего этого за месяц, – подхватила леди Дороти, махнув слуге, чтобы подал счет.

– Я и сама с трудом верю. Полное помилование для Чарли. Возврат титула и привилегий. И к тому же более чем приличная пенсия. А тот особняк, который Грей снял для него на площади Святого Мартина… По-моему, он обошелся намного дороже, чем Грей мне сказал.

– Ты уже виделась с братом здесь, в Лондоне?

– Всего один раз. Он нанес визит в Морган-хаус. Чарли по-прежнему такой несдержанный. Такой… – Аллегра замялась: ей очень не хотелось говорить плохо о своем любимом брате, – …такой неблагодарный после всего, что Грей для него сделал! Как будто весь мир обязан вымаливать прощение за его несчастья! И как будто Грею все достается даром!

– А Грей не говорит, как он себя чувствует?

– Нет. Первые две недели ему приходилось каждый день являться ко двору. И когда он возвращался через несколько часов, то все еще дрожал, а в лице не было ни кровинки. Но никому ни разу не пожаловался, даже мне. Долли! Только представь себе все эти насмешки, и сплетни, и презрение старых знакомых и Друзей… Слава Богу, у него хватило сил не браться за джин. Хотя до дуэли вроде бы не доходило, но к нему явно цеплялись, и неоднократно. Но он все равно добился аудиенции, и один раз его принимал король, а дважды Уолпол. И они удовлетворили ходатайство для Чарли. Может быть, это поможет Грею восстановить положение в обществе?

– Когда-то он вел себя немножко заносчиво, – сочувственно улыбнулась Долли. – И мог показаться самоуверенным. А к таким людям общество бывает особенно жестоким в любом удобном случае. Ричард постоянно приглашает Грея вместе с собой. Но тот не желает пойти даже на чашку кофе в приватном клубе.

– И ходит повсюду один, чего бы это ни стоило. – Аллегра переживала несчастье мужа, как свое собственное. – Ну как ему помочь? На будущей неделе мы приглашены на прием в Барлингтон-хаус. Это первое приглашение, которое Грей принял. Но я все равно боюсь. Вдруг в моем присутствии он выкинет какую-нибудь глупость, чтобы продемонстрировать свою храбрость? Дорогая Долли! – снова воскликнула Аллегра. – Скажи, отчего мужчинам так необходимо себя мучить? К чему вся эта гордыня?

– Это ты у меня спрашиваешь? – грустно рассмеялась Долли. – Ты что, забыла про упрямого, непробиваемого мистера Джонатана Бриггса? Я сделала все, что могла, – только не повисла сама у него на шее. Я даже заставила Дика намекнуть ему о том, что не желаю выходить замуж за богача, если вообще захочу снова замуж. – Долли тяжело вздохнула. – Вчера вечером мне казалось, что Бриггс вот-вот поцелует меня. Но потом…

– Ты не рада, что Грей устроил вам встречу?

– Я и сама не знаю. Такая сладкая пытка. И такая боль при мысли о том, что Джонатан так и не сумеет побороть гордость. – Она встала и надела тонкие шелковые перчатки. – Мне пора. Давай я провожу тебя до Пэлл-Мэлл, а потом возьму карету и поеду домой.

Аллегра застегнула свой теплый плащ и спрятала руки в муфту. В дверях она важно кивнула хозяину заведения, с низким поклоном пожелавшему их светлостям приятно провести день. Но как только подруги оказались на улице, Аллегра не удержалась от смеха:

– Все еще не могу привыкнуть к тому, что я – леди Ридли.

– Нет нужды спрашивать, любите ли вы с Греем друг друга. Достаточно увидеть вас вместе. – Долли мечтательно улыбнулась и смахнула невольную слезу. – И я бы с радостью отказалась и от титула, и от богатства ради такого счастья. – Она опять вздохнула и спросила: – Тебе нравится Морган-хаус?

– Все больше и больше с каждым днем.

– В Лондоне почти не осталось таких, как этот, роскошных особняков. Многое уничтожил Большой пожар, а потом пошла мода иметь и городской дом, и сельский, и на большие особняки мало у кого хватает денег. Грей вложил в Морган-хаус целое состояние, когда вернулся из Индии. Впрочем, до покупки Бэньярд-Холла у Ридли это было единственное поместье.

Аллегра невольно вздохнула. Каким бы внушительным и роскошным ни был особняк на Пиккадилли, больше всего на свете ей бы хотелось побывать снова в доме, где прошло ее детство, на правах хозяйки.

– Грей разрешил мне обставить Бэньярд-Холл по собственному вкусу, как только мы вернемся в Шропшир.

– А когда это будет?

– Не раньше, чем станет ясно, что к Чарли больше нет никаких претензий. Что по всем долгам уплачено. И по-моему, он ждет письма из Америки. С уведомлением о расторжении договора.

– Смотри-ка! – перебила Долли. – Это же Грей! – Двигаясь от Стрэнда, дамы как раз добрались до широкого бульвара, именуемого Пэлл-Мэлл. Несмотря на холод, здесь было людно: сливки лондонского света не преминули лишний раз появиться в обществе и обменяться последними сплетнями.

Заметив их, Грей весело кивнул. У Аллегры захватило дух. В этой блестящей толпе он был лучше всех. Высокую стройную фигуру ладно обхватывал темно-серый бархатный камзол, из-под которого виднелся роскошный шелковый жилет. Даже здесь, в городе, Грей не надевал парика, а просто зачесывал назад свои густые каштановые волосы, укладывая их при помощи крема и пудры. На запястье на шелковой петле болталась тонкая тросточка с резной рукояткой: хотя это и считалось последним криком моды, Аллегра знала, что Грей пользуется ею, дабы не привлечь внимания к тому, что у него нет шпаги.

– Долли, – воскликнул он, целуя ей руку, – как я рад, что повстречал тебя! – Аллегре же было достаточно выразительного взгляда. Любовь, светившаяся в его янтарных глазах, согревала ее сердце лучше всяких приветствий.

– Ты отлично выглядишь сегодня, Грей, – улыбнулась в ответ Долли. – Хотела бы я задержаться и узнать, отчего ты так сияешь, но увы: у меня назначена встреча. Ты не поймаешь для меня экипаж?