Эбигейл занялась приготовлением ужина, и постепенно к ней вернулось самообладание. Простая рутинная работа всегда успокаивает. Брукс больше не настаивал на откровенности, и Эбигейл понимала, что это его умение ждать и является самым сильным оружием. Да, ждать Брукс умел. И знал, каким тоном говорить, чтобы Эбигейл почувствовала себя свободно и избавилась от нервного напряжения. Привела мысли в порядок.

Она смеялась, глядя, как неуклюже обращается Брукс с палочками, хотя подозревала, что делает он это нарочно.

До того как Брукс появился в ее жизни, Эбигейл никогда так много не смеялась.

Уже только ради этого стоило рискнуть.

Конечно, можно отказаться, попросить подождать. И Брукс даст ей время, за которое можно подыскать другое убежище, снова сменить имя и убежать.

Но если она сейчас сбежит, то никогда не узнает, как могли бы сложиться их отношения. Никогда не испытает чувств, которые пережила с Бруксом. Потому что больше себе этого не позволит.

Разумеется, можно найти тихое, относительно безопасное место, как не раз бывало раньше. Только любовь больше не придет.

—Может, прогуляемся? — предложила Эбигейл.

—С удовольствием.

—Ты сегодня устал, — начала Эбигейл, когда они вышли на улицу, — может, лучше отложим разговор?

—Что ж, можно поговорить и завтра.

—Не знаю, хватит ли у меня завтра мужества.

—Тогда расскажи о своих страхах не откладывая.

—Господи, всего так много. И самое главное: если я во всем признаюсь, ты уже не будешь относиться ко мне как прежде. Не сможешь.

Брукс наклонился, поднял с земли палочку и бросил. Берт, устремив выжидательный взгляд на хозяйку и получив разрешение, побежал играть.

—Понимаешь, любовь нельзя включить и отключить, как электричество.

—Мне трудно судить, ведь раньше я никогда не любила, и теперь боюсь потерять тебя и все это. — Она обвела рукой вокруг себя. — У тебя служебный долг, понимаю. Но кроме него есть нечто более важное — кодекс чести. Я знала человека, очень похожего на тебя, который погиб, защищая меня.

—От кого он тебя защищал?

—Длинная история.

—Ладно. Он тебя любил?

—Не так, как ты думаешь. Ничего романтичного и сексуального в наших отношениях не было. Он выполнял свой долг. Но помимо этого просто заботился обо мне. — Эбигейл прижала руку к груди. — Первый в моей жизни человек, который опекал и любил меня. Не за выдающиеся способности, не за ум и не за тщеславные надежды, которые мне следовало оправдать. Любил такой, какая я есть, без всяких условий.

—Так, отца ты не знаешь. Стало быть, это не он. Тогда кто же? Полицейский, исполняющий служебный долг? Эбигейл, ты была охраняемым свидетелем?

У Эбигейл задрожали руки. Как Брукс узнал? Догадался? Почувствовал? Но он уже взял ее руки в свои и стал гладить, согревая теплом.

—Я находилась под защитой, потом мне собирались выдать другое удостоверение личности, помочь начать новую жизнь, но… все обернулось трагедией.

—Когда это случилось?

—Мне было шестнадцать лет.

—Шестнадцать?

—В тот день, когда все произошло, исполнилось семнадцать. Нет, опять говорю не то. Но ведь я раньше даже предположить не могла, что когда-нибудь решусь об этом заговорить. — Эбигейл замолчала, в который раз напоминая себе, что кровь Джона на ее совести.

—Не хочешь рассказать с самого начала?

—Сама точно не знаю, когда все началось. Может быть, когда поняла, что не хочу быть врачом. То есть в первом семестре подготовительного курса по медицине. Да, тогда я уже точно знала, что не хочу связывать жизнь с медициной.

—И потом все пошло наперекосяк?

—Нет. Я окончила подготовительный курс и набрала нужный балл для поступления в медицинский колледж. По планам матери, я должна была пойти туда учиться следующей осенью.

—Но тебе было всего шестнадцать лет.

—Да, я очень способная и умная. Я окончила школу экстерном. Первый семестр в Гарварде я жила в семье, которую выбрала мать. Они были очень строгими людьми, и мать хорошо им платила. Следующий семестр я жила в общежитии, но оставалась под зорким наблюдением. Думаю, я взбунтовалась в тот день, когда купила первые джинсы и куртку худи. Господи, как же это было здорово!

—Постой. В шестнадцать лет ты успела окончить подготовительный курс и поступить в Гарвард, но джинсов у тебя не было?

—Мать лично подбирала для меня одежду и следила за гардеробом. — Эбигейл слабо улыбнулась. — Я ужасно выглядела, ты бы на меня и не взглянул. А мне так хотелось стать такой, как все девчонки! Хотелось поболтать по телефону о мальчиках и посылать сообщения подругам. Хотелось выглядеть так, как и положено девочке моего возраста. А еще я с отвращением думала о карьере врача, потому что мечтала работать в ФБР, в отделе по борьбе с преступлениями в компьютерной сфере.

—Ну, мне следовало бы догадаться.

—Я изучала различные курсы по Интернету, и если бы мать узнала… Не представляю, что бы она сделала.

Эбигейл задержала взгляд на месте, где мечтала поставить скамейку, и подумала, стоит ли ее теперь покупать. Ведь отступать уже поздно, придется рассказать всю историю до конца.

—Мать пообещала мне летние каникулы: сначала поездка в Нью-Йорк на неделю, а потом куда-нибудь к морю, на пляж. Я ждала этого весь семестр. Но она с кем-то договорилась и записала меня на летнюю программу, которой занимался один из ее коллег. Интенсивная учеба, работа в лаборатории — это украсило бы мое личное дело и ускорило получение диплома. И тут я впервые в жизни посмела ослушаться.

—Из-за несостоявшихся каникул?

—Наверное. Но потом произошли страшные события. Мать паковала вещи. Ей надо было присутствовать на конференции, которую тоже организовывал кто-то из коллег. Она собиралась отсутствовать неделю, и тут мы поссорились. Нет, это не совсем точно… — Эбигейл с раздражением покачала головой.

В таких вопросах точность очень важна.

—Она со мной не ссорилась. Просто действовала в обычной для себя манере и ни секунды не сомневалась, что приведет меня в чувство. Мать заявила, что мое поведение, требования и все отношение к жизни характерны для подросткового возраста. Не сомневаюсь, у нее это все было записано и предусмотрено. А потом она просто ушла, бросила меня одну. Повару дали двухнедельный отпуск, и я осталась в доме в полном одиночестве. Я плакала у себя в комнате, а она ушла, не сказав ни слова. Не знаю, почему ее уход так меня потряс, но это правда. А потом я страшно разозлилась, и вдруг неожиданно меня охватило веселье. Взяла ключи от ее машины и поехала в торговый центр.

—В торговый центр?

—Глупо, правда? Первый в жизни глоток свободы, и вдруг — торговый центр. Но я так мечтала побродить по торговому центру вместе с подругами, посплетничать о мальчишках, помочь друг другу в выборе одежды! И тут я встретила Джули. Мы с ней вместе учились в школе. Она была на год старше и такая хорошенькая. Все мальчишки в нее влюблялись. Думаю, Джули со мной заговорила только потому, что рассорилась со своим парнем и осталась на мели. Вот так все и началось.