По-сути, я впервые увидел дивианцев, которые не гнались за славой, не топтались друг по другу, чтобы получить более высокое место в иерархии отряда. Быть может, эти люди даже и не интересовались благоволениями так, как это это делали мои знакомые.

Все ученики расположились отдельными полукольцами вокруг круглых постаментов, на которых сидели или возлежали на лектусах учителя.

Учителя следили за работой портных, изредка подсказывая или предупреждая об ошибке. Иногда ошибившийся ученик досадливо вздыхал и относил испорченный предмет одежды в большую корзину.

Такое изобилие тканей и одежды — ещё один момент несвойственный древнему миру, знакомому мне по истории, когда каждый отрез ткани или халат считались ценностью. Шмотья на Дивии было много, и даже небогатые люди регулярно меняли наряды. В комнате подростка Самирана стояло много сундуков, забитых одеждой, зачастую даже ненужной ему. Поэтому богачам, чтобы выделиться, приходилось носить на одежде много драгоценностей и золота, отчего выглядели довольно нелепо.

Показушная скоромность учительской одежды была именно, что их выбором, а не бедностью.

Отчего на Дивии иногда попадались люди в потёртых и грязных халатах — загадка. А бедняки ветроломов вообще носили рубища, и они были настоящими, а не как у учителей. Вполне вероятно, изобилие шмотья наступило относительно недавно, после экономических реформ Гуро Каалмана, разрешившего закупать ткани у низких. Поэтому не все ещё разбогатели и приобщились к стилю жизни, свойственному развитому обществу потребления.

Я и Реоа прошли вдоль стены к группе старших учеников, которые достигли мастерства в изготовлении полноценной одежды, а не только её частей.

Их было человек двадцать. Возле каждого стоял большой деревянный щит, на котором развешены готовые изделия. Тут были и сложно задрапированные туники, и многослойные халаты, и хитоны, частично сделанные из небесного стекла. Такие части, как я понял, заказывались у других мастеров — ювелиров или стеклодувов.

Реоа молча подтолкнула меня к одному парню. А сама ушла в глубину зала.

* * *

Парень был почти голый, в многослойной, похожей на короткие шаровары, набедренной повязке. Он сидел по-турецки. Согнувшись над куском ткани, медленно пропускал его сквозь пальцы и шептал:

— Неравномерная толщина у волокон. Ткань изготовлена низкими?

— Ага, — ответил второй портняжка. — Родители дали несколько свёртков, чтобы я научился делать плащи.

— Низкие редко ткут достойные ткани, — сказал парень в набедренной повязке. — Если хочешь делать хорошие плащи, то используй ткань, сотканную у нас. На этой же ткани ты научишься делать разве что обмотки для слуг и служанок.

Но второй портной не унывал:

— Ничего, я нарежу из неё плащи, налеплю на них дешёвых деревянных украшений и продам тем же ач-чийцам.

— Если таково твоё решение, то пусть будет так, — согласился парень в набедренной повязке. — Низкие готовы покупать любую дрянь, которую мы производим.

Отложив ткань, парень осмотрел мою обветшавшую и разорванную тунику:

— «Ярость Солнца»?

— Она самая.

— Хочешь ли ты одежду из ткани, которая уцелеет после «Ярости Солнца»?

— А есть?

Парень поднялся на ноги и подошёл к деревянному щиту. Порывшись в стопке висевшей на нём одежды, извлёк тунику легкомысленного розового оттенка.

— Цвет не подобает воину, — согласился он. — Зато защита у этой ткани, как у лёгкого доспеха. Можно хоть сейчас на рынок отнести.

— Ткань, надеюсь, ткали не низкие? — пошутил я. — Они же не дают такой ворс.

— Не низкие, — успокоил портной. — Поэтому и предлагаю тебе эту одежду, а не другую.

Больше цвета меня беспокоила длина туник, которые носили многие воины — чисто мини-юбки. Я всё ещё не мог заставить себя носить такое. Эта юбка… то есть, блин, туника оказалась как раз короткой. Я объяснил свою проблему портному.

Тот удивился:

— У этой одежды удобная для воина длина. Никто не жаловался. Цвет вот только вызвал неудовольствие. Но если таково твоё решение, то я могу пришить дополнительные полосы снизу, сделав одеяние длинным. Только розовой ткани больше нет.

— Пришей любую.

— Если таково твоё решение, — кивнул портной.

Я поблагодарил.

— Меня зовут Дайр Фааб, — назвался портной.

Я назвал своё имя.

— Постой, ты из рода Саран? Но тогда, как целителю, тебе нужен халат с широким поясом для…

— Я не целитель! — в сердцах выкрикнул я. — А воин из отряда Маджи Патунга. Мы недавно совершили славный подвиг. Я захватил акраб низких и победил озарённого гракка. Не слышал что ли?

— Что-то такое слышал на рынке, — пожал плечами Дайр. — Но мне вообще-то нет дела до воинских подвигов или кто там кого победил. Я шью одежду и пришиваю на неё украшения.

Дайр отошёл к стене, на которой прикреплены многочисленные рулоны разноцветной ткани. Поманил меня:

— Озарённой ткани осталось мало. Ведь она слишком дорога для учеников. Осталась вот эта жёлтая и голубая ткань с разноцветными узорами.

Раз у меня будет розовая туника, то чего скромничать? Я выбрал голубую ткань с разноцветными цветочными узорами.

Дайр поглядел на мои ноги:

— «Ярость Солнца» источила твои сандалии. Они скоро порвутся.

— Есть что на продажу?

— Я не башмачник, но вон в той части зала работают старшие ученики, которые недавно научились делать ровную и прочную обувь. Могу у них спросить. Какого бы цвета ты желал?

— Всё на твой вкус, уважаемый Дайр Фааб.

Отмотав с рулона узорчатую ткань, Дайр снял с деревянного щита розовую тунику и вернулся на своё место. Вытянул из низенького столика несколько ящиков и задумался. Потом взял широкий чёрный нож из небесного стекла и начал резать тунику.

— Я перекрою эту одежду так, чтобы ты мог носить её под доспехами, — сообщил Дайр. — Это не займёт много времени.

— Спасибо, уважаемый.

Пока Дайр кроил и шил, я осмотрел стенд с готовым платьем — на нём висело несколько моделей нательного белья — тех самых трусов с завязочками.

Ощупал свои трусы — они не пострадали от атаки «Ярости Солнца», не обветшали. Тогда-то я и вспомнил о своём желании носить штаны. Но ничего похожего на стенде готовой одежды не было.

Я обратился к Дайру:

— Уважаемый, а сможешь ли ты сделать такую одежду, какую я опишу тебе словами?

— Если таково твоё желание, то говори.

Я показал на трусы с завязочками:

— Сможешь ли ты сшить что-то такое, только длиннее?