– Они регулярно линяют, выращивают новый панцирь и съедают старый. – При этих словах Тара едва заметно дернулась. – В первый сезон они линяют пять-шесть раз, а в зрелом возрасте – один или два раза в год.

Нептун достал из кармана перочинный нож.

– Лобстер, – продолжал он, – это эксперт по превращениям.

Тара посмотрела прямо на Реджи и закатила глаза.

Джордж принялся аккуратно резать ленту, прикреплявшую Тару к трубе.

– Вставай, – приказал он.

– Боюсь, я не очень люблю лобстеров, – отозвалась Тара.

– Двигайся, сучка! – угрожающе произнес он, схватив ее за руки и рывком поставив на ноги. Она шаталась и раскачивалась. Он мелкими шажками подвел ее к столу и усадил на стул. Потом достал моток серебристой изоленты и примотал ее лодыжки к ножкам стула.

– Сегодня ты пообедаешь как настоящая леди, – сказал Джордж. – Сегодня ты получишь искупление.

– Спасибо, но, серьезно, я не получаю удовольствия от лобстеров, – сказала Тара. Ее голос лишь слегка дрожал.

Он отвесил ей звонкую пощечину, звук от которой эхом прокатился по ангару. У Тары из носа пошла кровь.

– Ешь. – Джордж наклонился и прошипел ей в ухо: – Начинай есть, не то я выпотрошу твою маленькую подружку Реджину прямо сейчас.

Тара взяла вилку, подцепила кусочек белого мяса, поднесла вилку ко рту и начала жевать. Масло стекало у нее по подбородку. Тара жевала довольно долго. Когда она наконец глотнула, то едва не подавилась.

– Хорошая девочка, – сказал Нептун. Теперь он был просто Нептуном, а не Джорджем, которого Реджи знала всю свою жизнь, не Джорджем, который был ее отцом. – Наслаждайся обедом, а я пока что поухаживаю за нашей новой гостьей.

Он медленно пошел к Реджи, улыбаясь и смакуя каждую секунду своего действа. Он глубоко засунул руки в карманы и не сводил глаз с ее лица. Искал ли он какие-то следы собственных черт? Испытывал ли он хотя бы малейшее сожаление от того, что собирается отрезать руку собственной дочери?

– Могу я задать вопрос? – сказала Реджи.

Нептун кивнул. Теперь он стоял рядом и по-прежнему глядел на нее. Она понимала, что в любую минуту он может обратить внимание на поднос с инструментами и заметить пропажу скальпеля. Сейчас этот скальпель, засунутый в рукав, холодил ей запястье. Нужно было лишь заставить Нептуна подойти еще ближе и застигнуть его врасплох.

– Она говорила, что выйдет замуж за тебя? Ты был тем самым кандидатом, о котором она всем рассказывала?

Он отвернулся, и его лицо исказила презрительная гримаса.

– Нет. Да, я предлагал ей это. Первый раз сразу же после того, как она сказала мне о своей беременности. Я отвел ее на обед в ее любимый ресторан, «Стейкхаус Гарри» на побережье. Мы заказали лобстера, и я попросил официанта принести бутылку шампанского. – Его взгляд был печальным и блуждал где-то далеко. – Я опустился на одно колено и протянул ей кольцо. И знаешь, что она сделала? – Нептун смерил Реджи яростным взглядом, сменившим недавнюю грусть. – Она рассмеялась! Честное слово, рассмеялась.

Реджи покачала головой. Она вспомнила, как посмеялась над пьяной идеей Лена о том, что им пора бы жить вместе. Какова мать, такова и дочь.

– Мне очень жаль, – сказала она, внезапно осознав смысл описанной сцены и ее последствия.

Нептун отвернулся от нее и смотрел, как Тара послушно запихивает в рот кусочки лобстера. По ее щекам струились слезы, но она не издавала ни звука.

– Но я не сдавался. Я много лет предлагал ей свою руку, снова и снова. Даже когда я был с Лорен, то говорил Вере, что мое предложение остается в силе. Я мог подарить ей хорошую жизнь, прекрасный дом. Быть настоящим отцом для тебя. Заботиться о вас обеих. Но она каждый раз отказывала.

– Но потом она сказала «да» кому-то другому? – предположила Реджи. Она постаралась вложить в эти слова некоторое презрение, как будто находилась на его стороне. Но она действительно понимала боль и страдания, через которые из-за ее матери пришлось пройти Джорджу.

Он повернулся к ней лицом, больше похожий на любовника с разбитым сердцем, чем на жестокого убийцу.

– Я так и не узнал, кто это был, – сказал он. – Но она была чрезвычайно взволнована. Она действительно собиралась покончить с прошлым. Постараться обрести ту нормальную, волшебную жизнь, которая всегда обходила ее стороной. Я пытался объяснить ей. Никто не мог любить ее так, как я. Я умолял ее передумать и выбрать меня вместо него.

– Это было несправедливо, – сказала Реджи. – То, что она выбрала его, а не тебя. Ты был с ней все эти годы. Ты так много сделал для нее.

Уголки его рта дернулись, затем опустились.

– Жизнь несправедлива, Реджи. Я давным-давно усвоил это. Ты тоже, не так ли?

Реджи понимала его, несмотря на чудовищную извращенность общей картины. Джордж всю свою жизнь любил Веру, прилагал все силы, чтобы завоевать ее, и год за годом терпел ее отказы. Он видел, как любимая женщина прожигает свою жизнь, пьянствует и выбирает себе в любовники одного неудачника за другим. А когда она попадала в беду, Джордж всегда был готов помочь ей. А потом, когда она наконец решила выйти замуж и завязать с прошлым, она выбрала кого-то другого. Это казалось невероятно жестоким. Что-то в Джордже надломилось, когда он узнал об этом. Ему захотелось кого-то наказать, обрушить свое возмездие на одного человека. Но он не мог заставить себя причинить вред ей… до поры до времени.

– Те, другие женщины – Кэндис, Андреа, Энн, – все они встречались с мужчинами, которые бросили маму.

– Шлюхи, – сказал он. – Поганые шлюхи. Они заслужили то, что получили. – Жилка на его виске снова раздулась и начала пульсировать.

Джордж опустился на колени и погладил волосы Реджи.

– Мне хотелось уберечь тебя от этого. Если бы только она согласилась, если бы она передумала, все бы обернулось по-другому.

Он был так близко, что она чуяла его дыхание – оно было кисловатым, с примесью ментола.

– Но почему бы просто не убить их? Зачем отрезать руки?

– Это тоже было несправедливо, верно? Прекрасная рука твоей матери была погублена, изуродована шрамами, а эти другие бабы, эти шлюхи, сохранили идеальные руки. Поэтому я забрал их ради Веры.

Нептун потянулся к пиле и любовно погладил ручку кончиками пальцев.

– Тебе известно, что в человеческой кисти есть 27 костей: 14 фаланг, 5 пястных костей и 8 запястных? – спросил он. – Великолепное инженерное решение.

Он посмотрел на правую руку Реджи. Она ждала затаив дыхание. Он взял ее руку и изогнул так, чтобы посмотреть на ладонь.

– Рука – это карта. Цыгане, греки, китайцы, египтяне, евреи – все они знали это. Они высоко чтили руки, пользовались ими для диагностики и лечения. Левая рука – это рука, с которой ты родилась. Правая рука – это рука, которую ты создала для себя. Удали правую руку, и ты сотрешь память о том, как дурно жили эти женщины, и пошлешь их в следующий мир только с изначальной, чистой рукой.